немного о перипетиях своей жизни. Детство прошло на берегу Карибского моря, в Батабано, в семье рубщика губки. Один из десяти братьев, рано приобщившийся к жизни профсоюза губочников, подпольно распространял среди молодежи газету «Карта Семаналь», а иногда и читал вслух отдельные статьи по просьбе рыбаков и губочников. Эта газета Народно-социалистической (первой коммунистической) партии пользовалась успехом. Он считает, что ему повезло и со школой, где преподавали очень эрудированные учителя-коммунисты. Однако ему удалось закончить только восемь классов, потому что в 1935 году по личному распоряжению Батисты школу закрыли. Пришлось устроиться рыболовом: ловил неводом и с помощью специальной корзины. А как только началась Вторая мировая война, с головой ушел в работу, как активист Социалистической молодежи. Как знающего море Норберто рекомендовали на учебу в Морскую академию и направили в США. Но там были нужны люди с белой кожей, негру путь к офицерской специальности был закрыт. Однако, как оказалось, не хватало специалистов-акустиков для субмарин. Ему предложили сдать экзамен на акустика в числе нескольких десятков претендентов. Этот сложный экзамен выдержали только три человека, и среди них – 20-летний Норберто. Его вернули на службу в военно-морские силы Кубы. За храбрость и боевые успехи в уничтожении германских субмарин Норберто Кольядо получил тогда орден Антонио Масео за № 1. Причем этот орден был учрежден Конгрессом США специально для моряков-кубинцев. По закону кавалеру ордена полагались пожизненные привилегии. С окончанием Второй мировой войны в 1945 году ему предложили службу в Морской полиции Кубы, но от нее он отказался по этическим причинам. Орден за ним сохранили, а за «дерзость такую» отобрали пожизненные привилегии. Последовали всякого рода провокации, слежка и всякое прочее, закончившиеся тюрьмой на острове Пинос. С выходом из тюрьмы Кольядо получил помощь только от благороднейшей, по его словам, семьи Хесуса Монтане, проживавшей в столице острова Пинос – Нуэва-Хероне. Теперь для него был приемлем только один путь – продолжение борьбы с режимом Батисты, что и привело его в конечном итоге на яхту «Гранма» в качестве рулевого.
Трепетное отношение к встречам с экспедиционерами было подготовлено моими впечатлениями от изучения места высадки еще в мою первую поездку в эти места в 1967 году.
Основной контингент рядовых экспедиционеров – мои ровесники. В то время, когда я заканчивала исторический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, до победы Кубинской революции оставалось полгода, а поспешность и непродуманность решений XX съезда КПСС взбудоражила общественную мысль нашей страны. Абстрагировавшись от конкретных явлений, люди – помимо их воли – оказались втянутыми в дискуссии по вопросу о так называемой «цене» революции, «праведности» революционных идей. И вот этот идейно расшатываемый мир стал свидетелем свершения одной из самых великих революций – детища моих кубинских сверстников.
Для мировоззрения историка, получающего диплом на профессиональную работу, это был
