Исторически первый вариант систематизации государственноправовых норм, несомненно, принадлежал авторству дореволюционных позитивистов. Основанием такой системы выступало деление материального предмета отрасли на два отдела: государственное устройство и государственное управление. К первому из них относились нормы, регулирующие материальные государственные установления (взаимоотношения государства и подданных), ко второму – нормы, устанавливающие механизм реализации государственных установлений. В науке конституционного права такой подход был назван по имени своего автора «системой Дюгамеля»43. Впервые он нашел свое выражение в уже упомянутом нами учебнике по государственному праву 1833 г.44 Интересно то, что, несмотря на очевидную к тому времени новизну методологических подходов автора учебника к определению и предмета, и системы русского государственного права, в рецензии на книгу значилось: «Ученые не найдут в ней ничего для себя нового»45. Как бы то ни было, германская государственноправовая традиция была воспринята русскими государствоведами, и система Дюгамеля воспроизводилась в учебниках по государственному праву и лекционных курсах еще многие десятилетия. В большей или меньшей степени она стала ведущей парадигмальной посылкой для всех последующих представителей юридического позитивизма в отечественном государственном праве: профессоров А.Д. Градовского, Н.М. Коркунова, Н.О. Куплеваского, Н.К. Нелидова, М.И. Свешникова, В.И. Сергеевича, В.В. Сокольского, И.Е. Энгельмана. Не оставила эта система равнодушными и некоторых сторонников методологии социологического позитивизма. Так, профессор Б.Н. Чичерин строил свой лекционный курс по государственному праву 1861 г., по существу, в соответствии с системой Дюгамеля46.
Вместе с тем система Дюгамеля длительное время оставалась лишь формальным «путеводителем» для авторов учебных курсов в деле распределения материала по двум основным разделам – государственному устройству и государственному управлению. Теоретическое осмысление она получила только спустя сорок лет в трехтомном труде профессора А.Д. Градовского47. И вот в чем здесь дело. Издание в 1832 г. Свода законов Российской империи открыло новый этап в развитии догмы, что не могло не сказаться на становлении государственного права как отрасли права и области научного знания. По сути, в данный период впервые получает решение вопрос о предмете и системе отрасли48. Если до Свода, в отсутствие систематизированного законодательства, ученые были относительно свободны в поисках содержания и системы государственного права (если его можно было тогда так называть), то с изданием Свода наметилась новая закономерность – наука в вопросе системы отрасли и ее предмета стала чрезвычайно зависима от распределения томов Свода. В отсутствие стройной доктрины государственного права наука, покоившаяся в течение