Подобный вопрос возник и перед нами в исследовании институциональной природы идеологического многообразия11, обосновать которую в условиях сложившихся в науке представлений о системе отрасли попросту невозможно. Совершенно прав профессор С.А. Авакьян в своем утверждении о том, что именно в системе современного российского конституционного права институту идеологического многообразия есть место12. Ни дореволюционное, ни советское государственное право данным институтом в своей системе не располагало. В связи с этим действительно знаковым явилось и является приращение предмета конституционно-правового регулирования за счет появления в его спектре качественно новых общественных связей, новых субъектов и т. д. Заслуги ученых – моих учителей и наставников, принимавших непосредственное участие в этих процессах, – сложно не заметить или отрицать. Однако возможно ли утверждать, что в советский период данных общественных отношений не существовало вовсе? Думается, нет. Дело, вероятно, не в том, что отсутствовал реальный предмет государственно-правового регулирования, а в том, что регулировались данные отношения преимущественно способами обязывания и запрета. Именно поэтому мы и делаем теперь вывод об отсутствии феномена идеологического многообразия в советском государственном праве.
Относительно его места в системе отрасли нужно понять, в какой мере расширение предмета конституционно-правового регулирования в области идеологического многообразия на постсоветском этапе, изменение приемов и способов его регулирования, способствует его правовой институционализации. Полагаем, данный фактор является одним из определяющих. Однако одно дело – констатировать единую институциональную природу данных норм. И совсем другое – вписать эту институциональную совокупность в существующие представления о системе отрасли. Если разделять подход, в соответствии с которым предлагается выделять институт основ конституционного строя, то это не позволяет вести речь о самостоятельной институциональной природе идеологического многообразия.
Данными соображениями и определяется наш интерес к проблемам системы отрасли конституционного права и взаимосвязанному вопросу о юридической природе конституционно-правовых институтов. Теперь же мы можем добросовестно перейти собственно к проблеме системы отрасли конституционного права.
Постановка вопроса о системе отрасли конституционного права, а в конечном счете и вопроса об определении понятия, признаков и функционального назначения категории конституционно-правового института, предполагает