– Понюхайте-ка это! – холодно сказал он.
– Бей, кто в Бога верует… люди! – крикнул Чаплинский, хватаясь за саблю; но не успел он вытащить ее из ножен, как молодой поручик уже схватил его одной рукой за шиворот, а другой – ниже спины, поднял вверх и понес к дверям.
– Господа, дайте дорогу рогатому, не то забодает! – сказал он.
С этими словами он подошел к двери, ударил Чаплинского об нее лбом и выкинул на улицу, а затем спокойно сел на свое прежнее место, возле Зацвилиховского. В комнате настала минутная тишина. Сила, только что выказанная Скшетуским, произвела благоприятное впечатление на собравшуюся шляхту, и через минуту все стены задрожали от хохота.
– Да здравствуют Вишневецкие! – кричали одни.
– Он без чувств и весь в крови! – кричали другие, с любопытством выглядывая за дверь и ожидая, что будет делать Чаплинский. – Слуги поднимают его.
Только незначительные числом сторонники шляхтича молчали и, не имея мужества вступиться за него, угрюмо поглядывали на Скшетуского.
– Он, кажется, собирается рехнуться, – сказал Зацвилиховский.
– Вы правы, – сказал, подходя к ним, толстый шляхтич с бельмом на глазу и с дырой на лбу, величиною с талер, в которую виднелась кость. – Позвольте мне, – продолжал он, обращаясь. к Скшетускому, – выразить вам мое почтение: Ян Заглоба, герба «В челе», о чем, впрочем, каждый может догадаться хотя бы по этой дыре, которую мне пробила разбойничья пуля когда я ходил на поклонение в Святую землю – замаливать грехи молодости.
– Перестаньте, – сказал Зацвилиховский, – ведь вы когда-то говорили, что вам расшибли голову в Радоме кружкой.
– Клянусь, разбойничья пуля! В Радоме было совсем другое.
– Может быть, вы и давали обещание пойти в Святую землю, но что вы там были – это неправда.
– Не был, потому что уже в Галате принял мученический венец. Если я лгу, то я не шляхтич, а собака.
– А все-таки брешете.
– Позвольте выпить за ваше здоровье!
За ним подошли к Скшетускому и другие, чтобы познакомиться с ним и выразить свое одобрение, так как Чаплинского не любили и все радовались, что с ним случилась такая оказия. Странная и непонятная вещь, но почему-то чигиринская и окрестная шляхта, мелкие помещики, управляющие экономиями и даже слуги Конецпольских – все, знай, как обыкновенно знают соседи, о раздоре Чаплинского с Хмельницким, были на стороне последнего.
Хмельницкий пользовался славой знаменитого воина, отличившегося вовремя разных войн; знали также, что даже сам король вступал с ним в сношения и высоко ценил его ум. На все случившееся смотрели как на самую обыкновенную ссору между шляхтичами, а таких ссор было тысячи Поэтому все держали сторону того, кто умел приобрести себе более расположения, не подозревая, какие страшные последствия будет иметь эта ссора. Только позднее сердца