Распрямившись, воротил я себе свое виденье и дух перевел; и подумалось влёт, кроме прочего, что вот служится тут нам реквием по империи, на нас рухнувшей; промелькнули дядьки хитрющие тёмной ночкой меж зубров в заснеженном Беловежье; но пока еще всё не верится, что Союз нерушимый рушится; и хохочем мы тут с паяцами то ль на радостях, то ль в истерике.
Вот так выбрались, доложу, наконец, ёлки-палки, в цирк мы на ёлку.
Действо многоликое, мистерия-стёб, свернулось, как и возникло – враз. Без экивоков.
Цирк!
– Ух ты! – сказал взмокший, насмеявшийся Санька. – Это клоуны?
– Это их бабки с дедками.
– Шутишь?
– Это, Саня, бойкие персонажи со всех базаров старой доброй Европы. Так вот они себе тогда развлекались.
– А теперь?
– Время вышло.
– А в цирке осталось?
– Точно. Не в бровь, а в глаз!
– А Европа почему добрая? Потому что старая?
Я кивнул.
– Это та, что на быке на Девятой станции?
– Ага.
– Так она там молодая.
– А разве стал бы себе Зевс умыкать старушку?
Санька засмеялся, обнял меня за шею и уткнулся в ворот свитера, дабы пережить, хоть наскоро, выпадавшие ему один за другим восторги. Я нашел уместным бегло поведать ему о комедии масок, с чем её едят. Лидок была б недовольна. Старичка делаешь, сказала б она. А я б не смолчал. Сына делаю, а не девицу. Человека, блин, а не тряпицу. И пошло бы, поехало б. Или смолчал бы. Не помогло б.
– Молодцы, – сказал Саня, – эти дэльарты. Я так никогда еще не смеялся. – Он выморгал слёзы и отстранился от колючего свитера. – А ты?
– А я давно.
– А когда?
Я пораскинул мозгами.
– Ну, пожалуй, когда родился.
Благодарная моя аудитория хохотнула, но сил смеяться всерьёз больше не было.
– А все плачут, да? Ну, когда их рожают. А тёти тоже бывают клоуны? А этот Панталоне, он плохой или хороший? А время, оно куда вышло?
– Ха. Знать бы.
– Ты не знаешь?! А кто к тебе приходил?
– Приходил? А, Дар Событий.
– А он что, пивом дышит?
– Нет. Сливовицей. Но с таранькой.
И я был тут же вынужден, будьте уверены, растолковывать, что такое сливовица, где её пьют и как готовят. Мне зачлось.
4
В антракте мы прошлись по фойе с доставшимся нам не задорого заводным морским котиком, который в цепких руках юного дзюдоиста трещал ластами и крутил шаром на носу. Санёк признался, что и к нему тоже, бывает, заходит поболтать Дар Событий, только он у него другой и зовется иначе.
– А как же его величать?
– А не повторю, – сказал Саня. – Язык поломаешь. А маме тюлень понравится?
– А тебе?
– А мне уже. А тебе?
– Вполне, Саня. Пойдёт.
От