– Вы знаете, – рассказывала она, – Лёня всегда был очень послушным ребёнком. На летние каникулы мы отправляли его к бабушке. Моей свекрови. Она переехала жить в деревню. И Лёню забирала на лето. Муж каждый день звонил, узнавал, хорошо ли Лёня ест, не отказывается ли от овощей. Это же полезно, правда? Воздух, экология, фрукты свежие, ягоды, зелень, морковка с грядки. Вы согласны?
До сих пор для меня загадка, чем я так привлекаю мам, бабушек, тёть и даже жён других осуждённых? Я хмур, неприветлив, молчалив. Не люблю избыточного общения, для чего заранее делаю злое лицо, одеваю на людях маску строгости и усталости. Но стоит мне выйти в коридор, как кто-то обязательно считает своим долгом составить мне компанию, поделиться тревогами, посетовать на судьбу, поведать семейные истории. Ну и, конечно же дать развёрнутую похвальную характеристику тому, ради кого сюда и прибыли.
Лёнина мама не исключение, а скорее пример, подтверждающий это неизбывное правило. Поэтому я ничему не удивлялся, смирившись с данными обстоятельствами, как с нормой.
Сам к себе отношусь я трезво, отдавая полный отчёт, что я, увы, давно не шибко респектабельный, как раньше, собой уже не хорош и внешностью не могу привлекать таких замечательно сохранившихся, цветущих и миловидных дам, как Лёнина мама. Но только лишь высуну нос за дверь – начинается…
Возможно, им просто-напросто нужны любые «свободные уши», а я молчу, вроде слушаю, поддакиваю. При этом моя скорбная мимика не отталкивает людей, а наоборот: серьёзный пожилой мужчина, трезвый и более того – вообще не пьющий. Чем не идеальный вариант собеседника для женщин, которым хочется выговориться?
– А свекровь у меня очень верующая, – продолжала она, – часто паломничала по святым местам. Лёню тоже с собой брала. И летом, и зимой. Возила его, приобщала к Церкви, наставляла, учила всему. Мы с мужем не препятствовали. Не мешали. Это же хорошо. Правда же?
Потребовалось моё формальное согласие, и я кивнул, что-то промычав, наподобие: «Ну да».
А может, всё-таки дело в том, что я в чём-то себя выдаю? Как бывшего специалиста в области педагогики и психологии. Может быть по глазам или в поведении проскакивает что-то, так сказать, на автомате, по старой памяти?
– Мы даже шутили с мужем, а вдруг Лёня станет священником! – дама коротко рассмеялась и с улыбкой продолжала. – Станет-не станет, а всё-таки для воспитания детей это полезно.
И посмотрела на меня вопросительно.
Я пожал плечами, подумав про себя: «Хороши же у вас с мужем шутки… Польза для воспитания тоже налицо». Но вида не показал и опять молча кивнул.
Женщина обрадовалась и с энтузиазмом протараторила:
– Он у нас в четырнадцать лет даже работал служкой в церкви. С другом вместе. Бабушка за него попросила, и батюшка его принял. С полгода работал, кажется. Но со школой дела пошли хуже. Трудно совмещать оказалось, и пришлось уйти…
«Да-да! Мне Лёня, увы,