Оставшихся бомжей и пьянчуг, наконец, тоже пересажали, кого обвинив в педофилии («Пьяный-де возле подъезда мочился, а дети гуляли и увидели!"), а кому пакетик с белым порошком подкинув, или коробок с дичкой (т.е. дикорастущей коноплёй). Но и бомжи ведь тоже не резиновые. Рано или поздно закончились и они. Что дальше?
А дальше пошли грести всех подряд: и правых, и виноватых! Дедушка внучку поцеловал в попку – ага! Педофил! Внука в баню с собой взял – оп! Понятно! Пьяный дома на полу без трусов валялся – извращенец!
Наркодельцы как «работали» так и «работают» – травят народ, прельщают юнцов кайфовой жизнью и деньгами. А потом их же и «сдают», особенно самых совестливых и неудачливых. С первой драконьей головой порешали полюбовно, чтоб вторая не плакала. "Всё хорошо, прекрасная маркиза", – поют головы. Система работает, жернова ворочаются, всё хорошо…
Поразительно, но за двенадцать лет отбытого срока мне довелось воочию пронаблюдать отчётливую тенденцию к снижению числа осуждённых за разбои, крупные вымогательства, убийства, даже бытовые. Зато выросло количество покушавшихся на убийство. Я, конечно, сужу по нашей зоне. Может, это случайность. А может следственные и судебные органы мухлюют: драку между соседями в подъезде легко выдать за покушение на убийство. Чтоб «статистику» не нарушать.
Как работает эта канцелярия, я хорошо знал и до тюрьмы. Вспоминается телефонный разговор с начальником ПДН* одного из районных ОВД:
– Здорово, Игоревич! Дело к тебе на миллион!
– Здорово-здорово. Чем обязан на этот раз? Опять занавески вам в кабинет подарить? Канцтовары? Бумагу? Краску? Стулья? – ответил я не без сарказма.
Попрошайничество в подобных государственных структурах – норма жизни. Их работники не стесняются решать свои проблемы за счёт других бюджетных учреждений. Иначе, в случае отказа, непременно подстроят какую-нибудь пакость…
– Не-е-е! Бумага есть. Тут, короче, дело другое – нам нужно п++дюка какого-нибудь. Чисто для протокола, по типу – в алкогольном опьянении. Но чтоб ему было пятнадцать лет, не больше, не меньше!
– Чего? Я чё-то не уловил. Какого ещё п++дюка?
– Да тут, бля, отчёт годовой готовим. В этом году у нас снижение по малолеткам, задержанным в пьяном виде. По несовершеннолетним – всё ровно, а вот по малолетним, короче, ну, кто старше четырнадцати, но младше шестнадцати, тех не хватает… – полицейский объяснял, как мог, коряво и путась в социальных терминах.
– И что? – нетерпеливо перебил его, – Что в этом плохого-то? Это, вроде бы, наоборот – хорошо! Не понимаю…
– Ну ты чё? А вдруг на будущий год больше будет? Это же будет рост! Понимаешь? Нас тут всех прокуратура вые++т!
Я тогда начал смутно понимать, в чём дело. Никогда ранее прежние начальники даже не заикались об этом так огульно, зная, что не каждый поведётся на подобное безобразие. Они по-тихому, в узком кругу, решали такие