И теперь почти каждый уголок лагеря был живым напоминанием об этом поражении. Особенно первый этаж – столовая, танцевальный зал, комната персонала, изолятор, мальчишеская палата… Да и на улице спрятаться от воспоминаний было также сложно.
Вот здесь, возле беседки, я провожала его на экскурсию, а он меня домой. Мы стояли, обнявшись, он прижимал меня к своей груди, и я слышала, как быстро бьется любимое сердце. Мимо сновали дети, кто-то любопытно смотрел, другие деликатно отворачивались, какая-то малышка со второго отделения закричала: «Тили-тесто, жених и невеста!»
– Егор, отъезжаем! – раздался окрик воспитателя.
Губы наши тогда не знали друг друга, чувства в ту пору еще только расцветали. Поэтому он лишь сильнее прижал меня, затем немного отпустил и заглянул в глаза. Молча. Глубоко. Я порывисто потерлась щекой о его щеку – так признаются в своей привязанности кошки, выражая любовь и доверие. Казалось бы, простое прикосновение, но эти ощущения остались в памяти на всю жизнь. Как тяжело было каждый раз уезжать от него, оставляя кусочек своей души рядом с любимым…
И лишь второй этаж корпуса не хранил никаких воспоминаний об этой любви. Какое счастье, что моя палата расположена именно здесь, и я могу спокойно в ней находиться.
В первые же выходные меня приехал навестить Горыныч. Конечно, я была очень рада его видеть, ведь не смотря ни на что, он всегда был моим другом и оставался им до сих пор. Пашка крепко стиснул меня в объятиях и достал из пакета мою любимую глазированную булочку с маком. В глазах светилась улыбка, ямочки на щеках делали его взрослеющее лицо совсем мальчишеским.
– Как ты тут, маленькая? Я привез тебе вкусняшку!
– Заботливый ты мой, спасибо большое! – Я искренне обрадовалась.
– А я звонил Егору, предлагал поехать вместе.
– А он? – сердце замерло в груди.
– А он сперва собирался, а потом сказал, что занят. Прости.
– Тебе не за что извиняться, ты же приехал… – все оборвалось внутри.
Кто бы сомневался… До этой минуты мне так хотелось верить в чудо. Я обожала Пашку, но он всем своим видом напоминал о моей любви, так неожиданно начавшейся и так поспешно закончившейся.
– Ну, я вроде, как… его друг.
– Забей. Ты не можешь решать за него и отвечать за его поступки.
– Не могу. А жаль, потому что Егор дурак, раз спокойно тебя оставил здесь и не приехал навестить. Если б ты была моей девушкой, я б каждые выходные, как штык, здесь был.
– Пашка, ты замечательный, но…
– Не продолжай, я понимаю.
Он всегда понимал. Любил, знал, но не надеялся, а просто был рядом.
Как обычно, настоящий друг приложил максимум усилий, чтобы вернуть мне отличное настроение и не прекращал свою «юмористическую