Сохранению названия «Русь», «русские» за белорусскими землями и ее жителями способствовал и тот факт, что после подписания Люблинской унии (1569) территория Украины отошла к Польше. Прежнее отождествление самоназваний «русский» и «православный» в связи с религиозными процессами в ВКЛ XV–XVI вв. утратило смысл. «Русскими» в тех условиях могли считать себя и католики, и протестанты, и униаты.
Этническое самосознание народа упрочивается благодаря контактам с иноэтничным населением. Ближайшими соседями белорусов были русские (без кавычек) и украинцы, также считавшие себя «русскими». Чувство некоей специфики собственной идентичности побуждало последних противопоставлять себя белорусам и называть их «литвинами», акцентируя при этом их государственно-политическую принадлежность. Таким образом, «литвин» – это определение, которое шло от иноземцев и являлось прежде всего политонимом. Поэтому данный термин – наиболее широкий по объему и абстрактный по уровню репрезентации целого (народа), включавший в себя и литовцев-аукштайтов, распространялся также на представителей всех христианских конфессий в ВКЛ.
На этом уровне причисляли себя к целому (народу) и феодалы независимо от своего вероисповедания и этнического происхождения. «Мы и поляки, хоть и братья, – писал в письме к К. Радзивилу Л. Сапега, – однако совсем разных обычаев». И это написано, заметим, во время почти полной идеологической, конфессиональной, языковой и бытовой идентичности высшего сословия ВКЛ и польской знати. Укрепление данного названия произошло, как это ни странно на первый взгляд, во второй половине XVI в. после унии и возникновения Речи Посполитой. В ситуации начавшейся хаотизации белорусской духовной синергии, обусловленной всей совокупностью рассмотренных выше исторических факторов, именно магнаты остались единственными носителями государственно-политического сознания и своими действиями (чаще всего малорезультативными) стремились отстаивать национальный суверенитет ВКЛ de facto. Однако без опоры на народ, поддержку «низов» успешными они быть не могли.
Наряду с этнонимами «русские» и «литвины» в качестве самобытной этнической формы самоопределения в XIII в. зародилась еще одна – «белорусцы». Связана она была с названием территории их расселения – «Белая Русь». Конституционное закрепление представления о собственном этническом своеобразии белорусы впервые получили в Статуте ВКЛ 1529 г.: «Мы, тутэйшыя, страна наша ні руска, ні польска, але забраны край»[50].
Трансформация данного названия в «белорусы» произошла во второй половине XVI в., и постепенно оно стало одним из определений (наряду с другими) местного населения. Однако данный факт не следует рассматривать как показатель роста и развития этнического самосознания. Скорее его можно отнести к объективной тенденции формирования