– Девушка, чтобы вы знали, смех без причины – признак дурачины. А веселье и радость на пустом месте не добавляют уверенности в трезвости ума оппонента. И вообще, откуда мне знать, может вы травить меня пришли?
– Да что вы, царевна, – всплеснула руками Марушка, – откуда мысли такие невеселые? Хотя, не продолжайте, вестимо откуда. И все же я настаиваю, зря что ли такой путь долгий проделала? Выпейте и жизнь, не в пример яркими красками заиграет. Плохо ли?
Марушка подошла вплотную к Несмеяне, открыла пробку у пузырька и поднесла пузатый флакончик к лицу девушки.
– Откройте ротик, царевна, и скажите «а-а-а-а-а», ну же!
Несмеяна следила за руками Марушки загипнотизированным взглядом, не отрываясь. Ну точно как удав смотрит на кролика. Яркие краски жизни? Звучит заманчиво. Давно она их уже не видела и не воспринимала, а если быть честной, то и вовсе никогда. Все всегда казалось пресным и скучным, куда ни глянь. А вдруг и взаправду выпьет чудо-средства и посмотрит на мир новыми глазами. И никто не будет шептаться за ее спиной и обзывать «зеленой тоской» и «скорбной царевной», а она ведь даже знает, кто так говорил и когда. Ни с кем не делилась, но втайне Несмеяна всегда хотела рисовать, при этом чувствовала, что не сможет. Знала точно, что картины её были бы блеклые да мрачные, поэтому не пугала лишний раз родителей. А вдруг она выпьет сейчас этого зелья и увидит все краски жизни, а заветная мечта исполнится? Можно пожалуй и рискнуть в таком случае.
Несмеяна открыла рот и высунула кончик языка. А Марушка незамедлительно воспользовалась ситуацией, быстро накапала в рот царевны нужное количество капель. Та их проглотила.
– Ну-с, подождем, – царь уже потирал довольно ладони. – Может заморского игристого по бокальчику, так сказать, за благополучное разрешение дела?
– Не накаркайте пожалуйста, – отозвался Емеля. – У вас тут и так есть кому «каркать».
– Хлоша хор-р-роший, – послышалось опять откуда-то сверху.
Все смотрели на Несмеяну и ждали ее реакции. Потому что, по правде говоря, Марушка понятия не имела как должно действовать это зелье, а Емеля и царь Салтан и подавно, Яша не в счет.
Несмеяна же стояла столбом и переводила взгляд с отца на Емелю, с Емели на Марушку. В голове ее было трезво и ясно как никогда, новых красок жизни она пока не увидела, но почему-то отчаянно захотелось петь. Захотелось петь так, что стало совсем невмоготу. Это было выше ее сил.
– Мы медузы, мы медузы, зу-за-зу-зы. Мы похожи на арбузы зу-за-зу-зы, – не выдержала она.
Марушка напряглась.
– О чем это она? – спросила она царя.
– О, это хороший знак, – почесал бороду тот. – Обычно Несмеяна поёт тоскливые песни, а эту по говорящему