«Что такое общественный музей?– размышляла в одном из своих выступлений Л.В.Шапошникова.– Это организация, которая, объединив на добровольных началах энтузиастов, хранит культурные ценности, проводит исследования, различные мероприятия, связанные с тематикой музея, не находясь в подчинении у государства»[98].
Идею общественного музея, высказанную С.Н.Рерихом, поддерживал и патриарх российской культуры Дмитрий Сергеевич Лихачев, который неоднократно защищал Центр от произвола российских чиновников. В 1996 году он писал: «Правительство третий год пытается разрушить МЦР, являющийся оплотом общественной независимой культуры. <…> Убежден, что приоритет нужно отдавать не государственным, а свободным общественным формам культуры, ибо они в меньшей степени подвержены влиянию узких ведомственных интересов»[99].
Именно из-за своего статуса, позволяющего быть независимым от «узких ведомственных интересов», руководство и коллектив музея уже много лет испытывают на себе весь натиск российской административной системы, упорно стремящейся разрушить благое начинание С.Н.Рериха.
Несмотря на это, молодой коллектив не только не сдался, но и сумел в очень непростых финансовых условиях организовать и выстроить музей нового типа, ставший, по мнению Д.С.Лихачева, «оплотом общественной независимой культуры» России. Такой успех был бы немыслим без поддержки российской и мировой культурной и научной общественности, политиков, меценатов и простых граждан, посчитавших своим долгом помочь музею в сохранении уникального наследия семьи Рерихов.
Однако Людмила Васильевна, уделявшая в своих трудах большое место проблеме героизма, сама была настоящим героем, что позволило ей стать фокусом преломления высоких энергий и выстоять в самых жестоких схватках. Недаром говорят: «Смелым Бог владеет». Мыслимо ли подать в суд на премьер-министра, второе лицо в государстве[100], и, не имея средств на адвокатов, выступать на заседаниях вместе с соратником-энтузиастом[101]? Да, если ты знаешь, за ЧТО сражаешься, и не ждешь, что кто-то исполнит твой долг за тебя. Мысли о собственной безопасности, страх за свою репутацию и угодливые реверансы перед сильными мира сего были настолько чужды природе Людмилы Васильевны, что и невозможное (по земным меркам) становилось возможным. Известны