Эти слова мне самой показались странными. Но я действительно знала, что буду жить там, где будет жить он.
– Что, если он заберет тебя на Луну?
Он подмигнул, а я подумала: Джорджи становится прежним.
Я засмеялась.
– Тогда я возьму с собой тебя и Сэма, чтобы вы тоже ее увидели. Но сначала я немного посплю.
– Тогда я тоже посплю. – Он лег рядом со мной. – Приятных сновидений, – добавил он, подражая тете Кэрри.
Он взял меня за руку, и я ожидала, что через мгновение он, как всегда, ее выпустит, но он этого не сделал.
– Спасибо, – пробормотала я и закрыла глаза.
Я уже почти задремала, когда ощутила его легкое прикосновение. Джорджи осторожно провел по моей руке кончиками пальцев. Я открыла глаза и увидела, что он наблюдает за мной и улыбается. Я снова закрыла глаза и попыталась не уснуть, а остаться в этом похожем на транс состоянии между сном и бодрствованием. Прикосновение моего кузена было таким приятным, что я с трудом справлялась со своими эмоциями. Все же я не хотела, чтобы он перестал меня касаться.
А потом солнце оказалось прямо над головой, и я почувствовала, что мои ноги липкие от пота. Даже в это время года солнце, когда стояло высоко, ощутимо припекало.
– Джорджи, – произнесла я и потрясла его за неподвижное плечо. – Мы заснули.
Дядя с отцом сидели на веранде, и на столе перед ними лежал ворох бумаг. Обычно в это время отец посещал своих пациентов. Мы увидели их раньше, чем они увидели нас. Мой отец был стройным, и у него были изящные руки врача. Дядя был плотным, почти круглым. У них обоих были похожие на них сыновья.
Когда я подошла к дяде Джорджу, он посмотрел на меня ничего не видящим взглядом, но я, тем не менее, поцеловала его в щеку.
– Что вы здесь делаете? – спросил отец. Он достал из кармана часы своего отца, с которыми никогда не расставался. Дядя Джордж его из-за этого поддразнивал, называя брата сентиментальным. И в самом деле, почти все мужчины, которых я когда-нибудь видела (не сказать, чтобы я видела много мужчин), носили наручные часы. – Еще слишком рано.
– Мы заснули, – ответил Джорджи.
Я хотела уточнить, но поняла, что отца это не интересует. Когда я спрашивала у папы, подарил ли их отец дяде Джорджу что-нибудь вроде карманных часов, он только улыбался.
– Почему бы вам не вернуться в дом? – спросил он и повторил: – Еще слишком рано. Не разбудите маму.
В июне папе исполнилось сорок лет, и он уже начал седеть. Теперь его темно-русые волосы напоминали перец с солью. Дядя Джордж лысел. Они оба старели, но отец делал это элегантнее.
Когда мы поднялись в мою комнату, я обнаружила на своем белье кровь. Я села на край ванны и ощупала себя. Мои пальцы были покрыты красновато-коричневой пленкой, но кровь была какой-то странной – комковатой и липкой.
Я услышала, как за дверью скрипнул пол. Это встал Сэм. От кузена, который снова свалился в постель, и брата меня отделяла только дверь. Я знала, что Сэм не войдет, не постучав, но все же дверь показалась