Но все это касается почти исключительно мелкого, почти кустарного промысла. Крупной металлургии, так, чтобы на государственном уровне, в России не существовало вплоть XVII века. Доброе железо приходилось покупать в Швеции, поэтому оно называлось «свейским». Правда, по данным Карамзина[10], еще при Иоанне III[11], в 1491 году поисковая группа рудознатцев, как тогда называли геологов, нашла в бассейне реки Печеры месторождения медных и серебряных руд. Расположенное в 3500 верстах[12] от Москвы и занимавшее территорию в 10 верст длиной, оно было очень богатым. Узнав о том, что у него теперь есть свое серебро, царь весьма обрадовался и похвалил группу поисковиков, в которую входили два русских подданных, Андрей Петров и Василий Болотин, и два немца, Иван (по всей видимости, Иоганн) и Виктор. С этого времени российские монеты уже чеканились из собственного серебра. Но это, можно сказать, был единичный случай, до новых месторождений уже дело не пошло. Специалистов по промышленной выработке металлов у нас был так мало, что даже те же деньги у нас печатали итальянцы. Доходило до того, что они на наших российских монетах вырезали свои имена. На многих деньгах, отчеканенных во времена Ивана Грозного[13] можно просчитать имя Aristoteles, принадлежащее приглашенному царем из-за моря архитектору, занимавшемуся у нас по совместительству еще и деньгопечатанием.
В 1571 году первый русский реформатор Иван Васильевич Грозный пытался как-то справиться с дефицитом металла, и даже спорил со шведским королем из-за какого-то приграничного рудника, но спор этот так ни к чему и не привел. Лишь в 1628 году первый царь из династии Романовых, сын боярина Федора Романова, ставшего впоследствии патриархом Московским Филаретом, Михаил Федорович велел построить на реке Нице в Тобольской губернии первый государственный рудный завод. А негосударственных заводов тогда в принципе быть не могло. Любое крупное предприятие считалось автоматически собственностью государя, а человек, его построивший и содержавший, был в лучшем случае чем-то вроде арендатора. Да и государственные заводы представляли собой те же кузни, только несколько больших размеров. Просто потому, что собственных промышленных металлургических технологий, в отличие от той же Швеции, где крупные предприятия лили металл уже многие века, у нас не было, а ко всему заграничному, вплоть до Петра Алексеевича, в России относились с большим подозрением. Вот и строили наши деды для себя кузницы обычные, а для государства – такие же, только в масштабе десять к одному. Такое положение сохранялось до середины XVIII века.
Одним из крупнейших уральских государственных заводов был железный завод, построенный в 1669 году Дмитрием Тумашевым[14]. Вот как он описывался в посланном царю воеводой отчете: