Дэн взлохматил остриженные волосы, недоверчиво фыркнул:
– Не может быть! Как так? Но ведь официальная наука считает сон просто физиологическим процессом, деятельностью мозга. – В голове студента даже всплыло недавно виденное им в чужой экзаменационной работе определение. – Сон – разлитое по коре торможение. Так вроде бы говорил академик Павлов.
Нестор вяло отмахнулся.
– Все это верно, но только отчасти. Ученые любят зацикливаться на деталях. И не умеют собрать из них мозаику. Мы ведь верили когда-то, что Солнце и прочие планеты вращаются вокруг Земли. Что все для нас и ради нас, любимых. Это постоянная ошибка человечества – ставить себя в центр мироздания. Но все обстоит иначе. Говорю вам: мир сновидений существует помимо нашей воли, и даже вопреки ей. Мы лишь попадаем туда, где нашу душу уже ждут.
– Но ведь каждому из нас снятся разные сны!
– Безусловно. Я не говорил, что мы не можем преобразовывать силой чувств и мыслей мир, в который попадаем. Мир снов пластичен, адаптивен. Это мир творчества и импровизации. В этом серьезное отличие страны сновидений от нашей реальности.
Поэтический язык изобретателя начал утомлять Дэна.
– И кто же это доказал?
Профессор Нестор чуть приосанился.
– Я.
Парень обхватил себя руками, быстро заходил по комнате. Да какая ему, в общем, разница, что по ту сторону? Главное – достать самокат.
Он вдруг замер, опустил руки.
– Профессор.
– Угу?
– С мучительным воспоминанием все понятно… Но почему вы сказали, что с помощью «Сновидца» можно избавиться от несбывшейся мечты. Разве мечты не помогают нам жить?
Профессор взял уже пустую чашку, машинально поднес к губам, и тут на его лице появилась такая рассеянность и даже тупость, что Дэн растерялся. Будто бы только что поставил великий ум в тупик.
– Разве… – каким-то сломленным голосом произнес Нестор. – Разве вам, сударь, ничего не хочется забыть навсегда? Может, вы юны, и поэтому…
Он не договорил, а у Дэна вдруг гулко забухало сердце, и белые стены будто ринулись навстречу, собираясь его раздавить.
На мгновение он увидел, как бы сквозь туман, свою крохотную комнатку. Маленький мальчик смотрит из-под одеяла в дверной проем. Там, в коридоре, длинные пугающие тени скользят по бугристым складкам курток и пальто. Одна из теней огромная, говорит басом, другая маленькая, вся сжавшаяся от страха.
– Где?! – орет большая тень. – Где моя заначка?!
Другая отвечает высоким, дрожащим голосом:
– Замолчи. Ты его разбудишь! Она не твоя! Я откладывала ребенку на операцию. У него гланды. Это не тебе, пьяница!
Шлепок. Хлесткий удар по чему-то живому и мягкому.
Маленькая тень еще больше скукоживается, тает.
– Мама!
Дэн