воском немыслимо тает.
Частицам поломанным, штучным – почёт.
Дряхлеют людские детали.
Грим в полумраке заправлен плащом.
Пахнет забытым и влажным.
Шляпка висит на шурупе ещё.
Клоуну имидж неважен.
Завтра звонок и готов веселить,
или смешить! Или как там…
Люди умеют без клоуна жить.
Клоун без них… Виноват он.
Так виноват за причины свои
быть не всегда интересным!
Клоун умеет молчать за троих!
Только молчание – пресно.
Выпита воля людскими «ещё»,
сломана ножка от стула.
Сколько он падал? Паденья не в счёт.
Вставать – та ещё процедура…
Клоун стареет. Быстрее всего
личные линии жизни,
переплетаясь, так душат его,
что кровь от уныния киснет…
Бродит душа по затворкам костей.
Мысли пугаются шума.
Клоун стареет, но любит гостей!
Верит в негаснущий юмор!
Завтра звонок и готов веселить
или смешить! Или как там…
Грим открывается – клоуну жить
в ритме сердечного такта.
За истину воскрес
Ещё прохлада со двора
ночной дремотой гонит утро,
ненаступившее как будто,
хоть время говорит: «Пора».
Ещё лучи едва хрустальны,
а воздух мая безымянный.
Уже соцветия всерьёз
у мать-и-мачехи, виднеясь
сквозь тени гибкие берёз,
готовы к дню, на солнце греясь.
Ещё церковно воспевают
колокола за эхом дальним
песнь новую о чём-то давнем,
а люди шепчутся: «Воскрес».
Безмолвно небо, мрачен лес…
Стал Выкуп чудом из чудес
для тех, кто с верою и без…
И жажду с каждым поделиться —
у Бога добрая десница,
а Сын за Истину воскрес!
«Когда задёрнул штору в бессознательность…»
М. П.
Когда задёрнул штору в бессознательность
и появилось несколько тебя,
переплавляю боль свою в признательность
за то, что ты живёшь, увы, губя…
За то, что смех порой, отчасти пройденной,
в себя впитал не лучшие часы.
За то, что слёз тобой немало пролито,
но тайну эту сохранят весы
безликой, бесконечной, тёмной пропасти,
зовущей кривизной своих зеркал,
под тоннами железа с бритвой лопасти,
которую не раз ты наблюдал.
Пусть вижу я невидимого друга,
пусть знаю неизвестного, но ты
в зрачке невинного сверкающего круга
зовёшь меня, боишься темноты.
Иду по неизведанным тревогам.
Молчу за бесконечностью гудков.
Но верю в твои силы… Ради бога,
скажи, где ключ от губящих оков?