– Слышал он, – пробурчал товарищ генерал-майор. – От кого, интересно? На нём, между прочим, гриф «совершенно секретно» стоит.
– От Устинова, – сказал я просто. – Дмитрия Фёдоровича[8]
Космонавты переглянулись. Кажется, уже в третий раз за нашу встречу. Или четвёртый.
– Однако, – крякнул Береговой.
– Мы как раз обсуждали с ним экономическую целесообразность полётов на Луну, – пояснил я. – На кораблях с гравигенератором, разумеется. Пришли к предварительному выводу, что это может быть выгодно. Хотя, конечно, ещё нужно считать и считать. Но уже считают.
– Ты меня, Серёжа, конечно извини, – сказал Береговой, – но, если я сейчас позвоню Дмитрию Фёдоровичу, он подтвердит твой допуск? Потому что одно дело рассуждать о том, чего пока и близко нет и совсем другое – обсуждать имеющиеся сведения и планы под грифом «совершенно секретно».
– Хотите, могу сам позвонить, – предложил я. – У меня карт-бланш на подобные звонки. И не только на них.
– А позвони, – товарищ генерал-майор показал мне на телефон. – Вот с этого аппарата. Не вертушка, но девушка соединит.
– Знаю, – сказал я и снял трубку.
Секретарь ЦК КПСС Дмитрий Фёдорович Устинов оказался на месте.
– Здравствуй, Серёжа, – услышал я в трубке его голос. – Как твои дела?
– Всё в порядке, Дмитрий Фёдорович, спасибо, – сказал я. – Извините, что беспокою. Я сейчас в Калининграде, в Центре подготовки космонавтов, у нас обстоятельная беседа с товарищами Береговым Георгием Тимофеевичем и Быковским Валерием Фёдоровичем.
– Это насчёт Луны?
– Да.
– И, вероятно, руководитель Центра подготовки космонавтов товарищ Береговой сомневается в твоих полномочиях, а также допуске к секретным сведениям, – в голосе Устинова я уловил толику веселья.
– Угадали, товарищ генерал-полковник.
– Хватит уже, Серёжа, генеральничать. Для тебя я Дмитрий Фёдорович. Дай трубку Береговому.
– Вас, – я протянул трубку товарищу генерал-майору. – Устинов.
Выслушав секретаря ЦК КПСС, Береговой положил трубку и посмотрел на меня. Во взгляде боевого лётчика, фронтовика, космонавта и дважды Героя Советского Союза искра интереса, до этого лишь теплившаяся, перерастала в устойчивое и уже чуть ли не гудящее пламя. Подобное тому, которое вырвется скоро из дюз взлетающего к Луне космического корабля.
Это они ещё про мои отношения я Леонидом Ильичом Брежневым не знают, подумал я.
– Ну что? – полюбопытствовал Быковский.
– Думаю, у этого молодого человека допуски не ниже нашего, – сказал Береговой. – Чёрт, аж закурить захотелось.
– Вредно, – сказал Быковский.
– Без тебя знаю. Я не сказал, что закурю. Захотелось, – он дважды глубоко вздохнул и выдохнул. – Всё, уже перехотелось. Забавно. На войне я курил. Папиросы «Беломор». Иногда «Казбек». Знаете, от чего любил прикуривать?
Быковский отрицательно