– Да, конечно, – кивает викарий. – Однако Писание следует чтить, и боюсь, что если я доложу, что его попирают в заведении, которое так сильно полагается на щедроты церкви… – он не заканчивает фразу: очевидно, не видит смысла договаривать угрозу.
– Мы все крепко полагаемся на милость церкви, викарий, – голос мамы холоден как лёд. – Ваша паства сократилась за последнее время, и я спрашиваю себя: что же будет с вашим прекрасным поместьем? Я полагаю, требуется немало вложений, чтобы поддерживать его в порядке?
Священник буквально бурлит от гнева, у него дрожат ноги, а лицо наливается краснотой. Мама задела его больную мозоль.
– Везде есть свои пределы, мадам, даже у такого прогрессивного человека, как я, а неуважение к слову Божьему подлежит наказанию. – Он слизывает с уголка рта след слюны. – Может быть, в данном случае необходимо непродолжительное уединение и время на размышление?
– Нет, не думаю, что в этом есть нужда, – отвечает моя мама, побелев.
Я хватаюсь за спинку стула Джорджа, чтобы удержаться на ногах.
– Боюсь, миссис Девона, что как управляющий этой школы и провозвестник слова Божьего в этом приходе, – рычит он, – я настаиваю. – Он резко протягивает руку и хватает Джорджа. Его сутана задирается, когда он выходит к доске, мёртвой хваткой сжимая плечо маленького скулящего мальчика.
– Нет! – вскрикивает мама.
– Ну-ну, только без истерик, милая леди! – говорит викарий, опускается на колени, как будто собираясь молиться, и тянет за маленькую круглую медную ручку. Крышка люка откидывается, и внизу виден сырой тесный подвал: раньше в нём, скорее всего, хранили уголь. Сейчас там стоит какой-то странный стул, а рядом лежат доски для письма, чернила и перья. Внутри ужасно холодно и настолько тихо, что слышно, как журчит подземный ручей, бегущий буквально в нескольких дюймах от стен подвала. Маленький ребёнок едва-едва может там выпрямиться, а если закрыть люк, то он точно ничего не увидит, потому что свет туда совсем не проникает.
– Иди же вниз, мальчик!
На брюках Джорджа я вижу мокрое пятно. Я выхожу вперёд:
– Нет. Туда пойду я. Вина моя, а не Джорджа. Пойду я.
– Это ещё что такое? Благородная жертва мисс Девоны? – прищуривается мистер Тейт.
– Пегги, нет, – протестует мама. – Мистер Тейт, неужели в этом есть необходимость?
– Вы бы предпочли, чтобы наказанию подвергся весь класс, мадам?
– Я спущусь туда, мама, всё хорошо, – говорю я.
Викарий бросает Джорджа на пол, и он, словно ёжик, сворачивается в клубок.
– Очень хорошо, мисс Девона, – кивает мистер Тейт. Самодовольная улыбка скользит по его губам, и в этот миг я понимаю, что именно этого он хотел уже очень давно. Не знаю почему, но он хочет сжить меня со свету, в этом я не сомневаюсь. Бросить меня в подвал – это только начало.
На