Последнее путешествие, или Секрет племени Боро-Роро. Борис Батыршин

можно ли мысленно измерить ширь пустоты восточного пространства? – Нет, о Превосходнейший в мире. – А ширь пустоты южного, западного, северного пространства, пустоты пространства со всех четырёх промежуточных сторон, пространства верхнего и нижнего – можно ли мысленно измерить? – Нет, о Превосходнейший в мире. – А можно ли распознать Так Приходящего по телесному образу? – Нет, о Превосходнейший в мире, нельзя по телесному образу распознать Так Приходящего. – И по какой причине? – То, о чем Так Приходящий проповедовал как о телесном образе, не есть телесный образ…»

      Он не был буддистом, как не был мусульманином, христианином или приверженцем любого религиозного учения, – но именно алмазная сутра всегда приносила ему если не утешение, то хотя бы успокоение… в котором он сейчас нуждался сильнее всего. Ведь беспокойство, которому нельзя дать выход вовне, есть первый шаг к отчаянию; отчаяние же подтачивает волю, лишает надежды, губя узника вернее, чем любые тяготы заключения. И если он действительно намерен вырваться из этих опостылевших стен – нельзя позволить себе раскисать. Шанс обязательно представится, а уж сумеет ли он его распознать, обратить к своей пользе – зависит только от него самого.

      Глава шестая

в которой Матвей даёт пояснения, барон Греве испытывает неловкость, а граф Юлдашев принимает решение.

      Охтинские Адмиралтейские верфи размешались на левом берегу Большой Невы, в самом устье, со времён Петра Великого. Позже, при Александре Благословенном их перенесли на Галерный двор, продав освободившуюся землю под застройку. Из прежних сооружений сохранились лишь три старых эллинга, самый большой из которых и выделили вновь созданному Воздухоплавательному Бюро. Перед этим эллингом и вылез из извозчичьей пролётки капитан второго ранга Казанков, приехавший сюда по просьбе своего старинного друга барона Греве – с инспекцией, как тот выразился, сопроводив это казённое словечко многозначительной ухмылкой.

      Ну что ж, с инспекцией так с инспекцией – Серёже не впервой было осматривать строящиеся суда. Смущало, что на этот раз судно воздушное – с подобными диковинками он имел дело один-единственный раз, когда в джунглях Тонкина поднял на воздух ангар с управляемым аэростатом французского инженера Поля Ренара. Точнее, сделал это его подопечный, московский гимназист Матвей Анисимов, который сейчас встречал своего бывшего командира у ворот эллинга. Что касается инженера Ренара, то он, будучи одним из руководителей Воздухоплавательного бюро, наверняка пребывал где-то поблизости.

      Стоящий на часах усатый кондуктор в бескозырке с ленточкой Гвардейского Экипажа посмотрел на визитёра с подозрением, но пропуск спрашивать не стал: во-первых, цельный капитан второго ранга с Георгиевским крестом на шинели, а во вторых – раз встречает его здешний сотрудник в форменном кителе, то, значит, так и нужно. Так что часовой браво взял под караул и проводил гостя настороженным взглядом. Оно конечно, начальству виднее – но вдруг визитёр вздумает