Моргая, она огляделась и поняла, что находится в своей комнате. Стены и крыша были на месте. Дождь негромко стучал по стеклам. Небо на востоке было зловещего красного цвета, словно воспаленная плоть.
Хелльвир лежала так, сжавшись в комок, зажмурившись, до тех пор, пока головная боль не ослабела и рвотные позывы не прекратились.
Миландра уже встала и месила тесто для хлеба.
Когда Хелльвир вышла из своей комнаты, ворон, сидевший на столе, уставился на нее черным глазом и позволил ей почесать себе голову. Она вспомнила, что еще вчера этот глаз был мертвым и слепым, но велела себе не думать об этом.
– Благодарю тебя, – коротко произнес он.
Она склонилась к нему, вдохнула запах перьев и ветра, спросила:
– Как тебя зовут?
– Эльзевир.
– А я Хелльвир.
– Спасибо тебе, Хелльвир.
Миландра перестала месить тесто и уперла руки в бока. На ее фартуке остались белые отпечатки ладоней.
– Что-то рано ты сегодня проснулась, – резко произнесла она.
Было ясно, что наставница еще сердита на Хелльвир после вчерашней ссоры.
Хелльвир ничего не ответила, просто подошла к старухе и крепко обняла ее. Застигнутая врасплох, Миландра машинально погладила ее по голове, пачкая черные волосы мукой.
– Что с тобой? – спросила она. Гнев уступил место тревоге. – Тебе нехорошо? Ты вся дрожишь.
– Прости меня, – тихо сказала Хелльвир и спрятала лицо ее на плече.
Глава 4
Два письма пришли неделю спустя, когда Хелльвир возилась в саду позади дома, пропалывая овощные грядки. Ворон сидел на столбе ограды, смотрел, как она работает, а заодно выискивал червяков и всяких вредителей. Эльзевир теперь не отдалялся от нее ни на шаг, даже спал около ее кровати в «гнезде», которое она соорудила ему из старых платков.
Миландра вышла из дома и, окликнув ее, показала письма, перевязанные шнурком. Хелльвир стянула перчатки и сдвинула повыше соломенную шляпу. Взмокшие волосы прилипли ко лбу, и она вытерла пот тыльной стороной ладони, оставив на лице грязную полосу.
Адрес на первом конверте был написан крупными печатными буквами. Хелльвир узнала руку отца, и у нее екнуло сердце. Она редко получала от него вести в последнее время, а мать вообще не писала ей писем. Они были слишком заняты своей новой жизнью в столице, им было не до нее.
Хелльвир развязала шнурок, вытащила второе письмо и похолодела.
– Что такое? – воскликнула Миландра.
Хелльвир молча показала ей восковую печать: парусник, эмблема королевского Дома. Миландра побелела и нетерпеливым жестом велела ей вскрыть конверт. Хелльвир нервно сглотнула и сломала печать.
Пока она читала письмо – дважды, – старая лекарка ждала, скрестив руки на груди и постукивая