«Но…», – Гао Лин всё ещё колебалась, её сердце было полно тревоги, – «Боюсь, что я не справлюсь…»
Ань Жань похлопала Гао Лин по плечу, ободряюще говоря: «Не бойся, мы будем поддерживать тебя. С любыми проблемами ты можешь обращаться к нам. Это не просто работа, это ответственность – перед компанией, перед Цзя Хуй».
Гао Лин закусила губу и задумалась. Перед её мысленным взором появилось нежное лицо Цзя Хуй, она представила, как Цзя Хуй сейчас носит ребёнка и ещё занимается делами компании и палаты, и сердце её сжалось от боли.
«Я… я попробую», – наконец, подняла голову Гао Лин, в её глазах мелькнула решимость, – «Ради Цзя Хуй я попробую».
Ван Цяо и Ань Жань переглянулись, в их глазах засияли облегчение и радость.
«Хорошо, Гао Лин, этого достаточно», – сказала Ван Цяо, – «С завтрашнего дня ты официально принимаешь на себя управление повседневными делами компании Линхай. Если что-нибудь понадобится, обращайся».
Гао Лин кивнула, но грусть на её лице не исчезла.
К этому времени ночь уже глубоко опустилась, на улице царила тишина. Ван Цяо смотрела на измученную Гао Лин, её сердце было полно тревоги. Она понимала, что сейчас Гао Лин больше всего нужна поддержка.
«Ань Жань, останься с Гао Лин», – тихо сказала Ван Цяо, – «Я пойду домой».
Ань Жань кивнула: «Хорошо, госпожа Ван, не беспокойтесь, я позабочусь о Гао Лин».
Ван Цяо подошёл к Гао Лин и тихонько похлопал её по плечу: «Гао Лин, отдохни как следует, завтра новый день».
Гао Лин подняла голову и благодарно посмотрела на Ван Цяо: «Спасибо, председатель Ван, будьте осторожны на дороге».
Ван Цяо повернулся и медленно вышел из квартиры Гао Лин. В подъезде тускло мерцал жёлтый свет, казалось, вот-вот погаснет. Его шаги были тяжёлыми и медленными, каждый шаг, как будто, стучал по его сердцу.
Выйдя из здания, Ван Цяо оказался на пустынной улице. Пронизывающий ночной ветер, словно ледяные ножи, резал ему щёки, но не мог охладить боль в его душе. Его взгляд был пустым, он шёл без цели, а уличные фонари тянули его тень всё дальше и дальше.
Магазины по обеим сторонам улицы уже закрылись, изредка мимо него пробегали бездомные кошки. В его голове постоянно всплывал образ сломленной Гао Лин и картина Гао Чуаня, лежащего в больничной палате. Он чувствовал, что его переполняет глубокое чувство бессилия, несмотря на то, что он председатель Торгово-промышленной палаты, гроза на деловом поприще, но перед лицом смерти и горя он был так мал.
Он шёл по одной улице за другой, проходил один перекрёсток за другим, но так и не знал, куда ему идти. На ночном небе сверкали звёзды, но не могли осветить тьму в его сердце. Он просто механически шёл, позволяя печали и боли бесчинствовать в его душе, как будто только так он мог немного