– Покажи-ка мне, как ты добился подобных результатов, – только и сказал Тарс Таркас.
Я объяснил, по возможности подробно, свои методы тренировки, а потом он заставил меня повторить все это перед Лорквасом Птомелом и собравшимися воинами. Тот момент стал началом новой жизни для бедных фоатов, и перед тем, как покинуть общину Лоркваса Птомела, я с удовлетворением наблюдал за появлением целого отряда послушных и усердных верховых животных. Теперь они выполняли маневры с такой точностью и быстротой, что Лорквас Птомел преподнес мне громадный золотой браслет с собственной левой ноги в знак одобрения моих заслуг перед ордой.
На седьмой день после сражения с воздушными судами Лорквас Птомел решил, что возможность новой атаки маловероятна, и мы двинулись в путь к Тарку.
В дни, предшествовавшие нашему отъезду, я почти не видел Дею Торис, потому что был очень занят, осваивая с Тарсом Таркасом искусство марсианской войны, а также объезжая своих фоатов. Я несколько раз заходил к девушке, но ее не было – то она гуляла по улицам вместе с Солой, то исследовала здания вокруг площади. Я предупредил женщин, что не следует забредать слишком далеко от дома, – есть опасность столкнуться с огромными белыми обезьянами, чья свирепость успела произвести на меня впечатление. Однако девушек всегда сопровождал Вула, а Сола брала с собой оружие, поэтому у меня не было особых причин для страха.
Вечером накануне отбытия я встретил их на широкой улице, что вела на площадь с востока. Я сказал Соле, что возьму ответственность за безопасность Деи Торис на себя, и под каким-то пустяковым предлогом отправил свою помощницу домой. Сола мне нравилась, я ей доверял, но по ряду причин желал остаться наедине с Деей Торис, в которой нашел искреннего друга. В ней воплощалось все то, что я оставил на Земле. И похоже, наш интерес был взаимным и таким же сильным, как если бы мы родились под одной крышей, а не на разных планетах, несущихся в пространстве на расстоянии в сорок восемь миллионов миль друг от друга.
В том, что Дея Торис разделяла мои чувства, я был уверен, ведь при моем приближении выражение жалкой безнадежности тут же исчезло с ее милого лица, сменившись радостной приветливой улыбкой, и она коснулась моего левого плеча маленькой бронзовой рукой, приветствуя меня по обычаю краснокожих марсиан.
– Саркойя сказала Соле, что ты стал настоящим таркианином, – сказала она, – и что я теперь не должна видеться с тобой чаще, чем с любым другим воином.
– Саркойя – первостепенная лгунья, – ответил я, – несмотря на гордое утверждение о правдивости таркиан.
Дея