Полина зашла в дом, но её ещё долго трясло от омерзения и страха. И даже не от того, что Ганька пытался силой взять её, а от сознания, что это сделал свой, русский. Да, в оккупационной территории русские девушки подвергались очень большой опасности со стороны немецких солдат. Но когда свой… не немецкий солдат, а свой!… Полину начинало трясти ещё сильнее, когда она об этом думала.
В первый год войны немцы ещё не зверствовали на оккупированных территориях. Местные жители, сельчане, в основном женщины, дети, старики и совсем юные парни угрозы для солдат Рейха не представляли. Партизанское движение ещё не было организовано, поэтому захватчики вели себя уверено и спокойно на чужой территории, готовили силы идти на Москву, а к началу зимы уже победоносно закончить войну. Поначалу сельчане остерегались немецких солдат, но постепенно привыкли жить с ними бок о бок. К тому же молодость всегда берёт своё. Среди немцев немало молодых симпатичных мужчин, жаждущих общества девушек. Да и девушки, посматривая на красивую форму немецких офицеров, вспоминали, что молодость быстра и скоротечна, а их ровесники могли не вернуться с войны… Часто по вечерам после тяжёлых полевых работ устраивались посиделки с танцами, молодёжь охотно приходила к кому-нибудь в дом, где устанавливали патефон, освобождали комнату от мебели для танцев. Сначала были только свои, но постепенно к таким посиделкам стали присоединяться немецкие солдаты. Сельчане их побаивались, но отказать им в своём обществе не осмеливались. Вот и в тот вечер подружки уговорили Полину пойти на танцы. Как обычно, в комнате много солдат, накурено, шумно, начались танцы. Полина забилась в угол, оробев от общества незнакомых мужчин и уже начала жалеть, что пришла. Но как только заиграла волшебная мелодия вальса «Под небом Парижа», девушка вдруг захотела танцевать. Она вспомнила, что очень хорошо вальсирует. А как она танцевала на выпускном балу в новом ситцевом платье с мелкими голубыми цветами и таким же голубым воротничком в тон её глазам, как было легко и счастливо-тревожно от ожидания новой, такой интересной взрослой жизни! На следующий день после того выпускного вальса, лёгкого и быстрого как свежий ветер, (Полина даже платье это постирать не успела и в шкаф убрать!) объявили о начале войны. В первую минуту – шок, неверие, отрицание. Такого не может быть, потому что не может! А потом осознание тяжести и безысходности случившегося, тяжёлая изнурительная работа каждый день, тревожное ожидание вестей с фронта, голод и нужда… И вот теперь опять звучит тот же самый вальс!