Курить после дефлорации Эльзе понравилось, а ещё захотелось выпить. Тут Жорж и предложил ей махнуть рома на дорожку. Эльза, в свою очередь, сочла его доводы разумными, и они пошли в ту комнату, где собиралась вся кампания. Тем не менее, кампания куда-то исчезла. Вместо шумной кампании на кровати шумно дёргались два голых тела. Верхним телом был Борис. Он сопел, как перед смертью или даже как после неё. Нижнее тело хрюкало от удовольствия. Приглядевшись к телу, Эльза догадалась, что оно принадлежит Лене. Пока Эльза разглядывала тела и строила догадки, Жорож нацедил пару рюмок рома, которые не пропали даром. Они пили ром, курили и смотрели на сопящее-хрюкающую биомассу. О чем они с Жоржем болтали, Эльза не помнила. Она не помнила даже того, как оказалась в своей постели. Всё было как в тумане, только трусы были испачканы кровью. Вот ведь какая гадость. Она же трусы сняла, перед тем как трахаться, так почему ж они в крови. Видимо, Жорж ей их засунул под жопу, что не пачкать и без того грязное бельё в чужой кровати. Что делать, и кто виноват? Какая хуй разница? Эльзу куда больше волновал вопрос о её будущем с Жоржем. Вот тут-то всё было совсем уж в сумерках. Известно, что темнота – друг молодёжи.
Эльза пыталась решить неразрешимую загадку, и от этого её голова начала пухнуть, что грозило неминуемым взрывом. С одной стороны, она отыскала идеал мужчины. С другой, она вдруг поняла, что мужчины её интересуют в очень малых дозах, даже в меньших, чем те, о которых она подозревала ещё вчера. Полная херь и с боку бантик. От нехуя делать Эльза вышла на кухню и включила радио. Радио расширяло кругозор слушателей «Картинками с Выставки» имени Мусоргского. Кругозор Эльзы расширился до небывалых размеров, и к ней пришло озарение, и именно на пьесе «Баба Яга», ибо её бабка в этот момент вошла на кухню. Она-то и сообщила Эльзе, как называется то, что звучало из радиоточки. Надо бы у бабки попросить дельного совета, как тут быть, но как это сделать было непонятно, ведь бабка родилась ещё до Исторического Материализма. Конфликт поколений, бабка может и не понять. Однако бабка поняла всё без лишних слов. Она вытащила из буфета остатки былой роскоши с тремя звёздочками и сказала Эльзе: «Давай-ка помянем твою целку. Одна радость – хоть старой девой не помрёшь». Вот тебе и старорежимная Баба Яга.
Эльза с бабкой помянули целку, закурили и перешли к рассмотрению дела по существу. Несмотря на преклонный