После её отъезда Веру как подменили. Стала она брать шитьё на дом, но чаще уходила к клиентам, а детей запирала. Котика, своего любимца, кормила и холила, а Вуську оставляла голодной. Тогда мама и няня отодвигали шкаф, открывали дверь и со страхом брали Вуську к себе, чтобы накормить. Кончилось это печально. Однажды вернулась Вера раньше времени, увидела открытую дверь и дочь у сестры и избила девочку.
При первой возможности, когда мама и тётя Катя, взяв меня с собой, пошли в ванную полоскать бельё, заперла нас там. К этому времени Благих уплотнили, поселив в столовую большую рабочую семью. Кто-то из этой семьи услышал крики и стук из ванной, открыл дверь из комнаты и увидел Веру с топором в руках. К счастью, вскоре мы уехали в Оренбург.
Папа работал начальником продотдела при Наркомфине. Осенью 23-го года его вызвали к наркому финансов и предложили ехать в Оренбург [с 1920 г. это был центр Автономной Киргизской Социалистической Советской Республики в составе РСФСР]. Семью очень испугала такая перспектива. Разыскали знакомых, у которых были родственники в Оренбурге. Взяв с собой меня, отправились в гости. Там наслушались много ужасов: и о морозах, и о буранах, и о жестоких татарах, и о разбойничьих повадках местного казачества… Папа категорически отказался ехать, и ему предложили уволиться со службы. Начались истинные мытарства.
Приходит папа устраиваться на новую работу, его с радостью согласны принять, а когда он приходит оформляться, ему вежливо говорят, что обстоятельства изменились и работы нет. В семье наступило полное уныние. Начали понемногу продавать вещи. Наконец, один из начальников потихоньку шепнул папе, что по распоряжению ОГПУ папа или должен ехать в Оренбург, или его нигде не примут на работу. Выхода не было – пришлось согласиться на отъезд. Встретив с семьёй новый, 1924-й год, папа уехал в Оренбург.
Через несколько дней после его отъезда мы обедаем и слышим дущераздирающие гудки. Мы бросились к окнам, открыли форточки – это хоронили Ленина. Мама не ходила смотреть его в гробу, потому что были необыкновенные морозы. Её подруга простудилась в очереди в Дом Советов и вскоре умерла от туберкулёза. А у тёти Веры, которая тоже постояла в очереди, началось воспаление надкостницы, и она страшно кричала по ночам.
ОРЕНБУРГ
Весной мы с мамой поехали проведать отца. В Оренбурге поселились в гостинице. Обедать ходили в ресторан, что для меня было праздником. Дома я была очень капризна в еде: суп ела только с клёцками, а любила только пшённую кашу и котлеты. В ресторане же нравилось всё.
Но такое питание было накладным для семейного бюджета, и мама договорилась с семьёй Арбузовых, что мы будем столоваться у них. У Арбузовых было три сына: два взрослых и один школьник старших классов. Имя его я не помню, но он сделал для меня очень