Увидев в Василиче союзника, монтажники успокоились. Он показал им на свободные ящики, словно был у себя дома или в кабинете, и сказал:
– Давайте, присаживайтесь. Спирт, конечно, поперёк горла не станет, но толкач всё равно нужен. Поэтому хорошо, что чай оставили. Да и запивать шнапс лучше, чем закусывать. Только подождать надо, пока чаёк остынет – во рту и так горячо будет.
– Так мы все равно пить не будем, – Хома постарался упредить недовольный взгляд Валиахметова, – Это нам для работы надо. Ну, или после, на худой конец.
– Ну–ну, коромысло гну, – вновь недоверчиво и уже знакомой поговоркой ответил Василич. Потом добавил: – На худой конец и гондон не нужен. Да и вообще никто вам не предлагает пить. У меня у самого, вон, работы полно. Сами же слыхали что Дельфин сказал: пока не закончу сортировку тары, домой не пойду. Ну и потом, как говорится, лучше шахтёром в забой, чем на работе в запой. Вот ты, как старший, ответь мне: перекусить–то в обеденный перерыв что, возбраняется?
– Это не я – это он старший, – Хома кивнул на бригадира.
Василич посмотрел на Валиахметова и почему-то обрадовался:
– О! Тем более! Вот и я говорю – не возбраняется. А для аппетиту азряккэнэ чистячка принять никогда не помешает.
После этих слов Василич достал из кармана складной стакан и плавленый сырок. Приведя стакан в «боевую готовность» одним движением руки, он стал разворачивать упаковку сырка. По всему было видно, что пару раз от сырка уже откусывали.
* * *
Когда на следующий день Гегелю Мазгаровичу сообщили, что звонила жена Хомякова и выразила беспокойство по поводу того, что муж не пришел домой ночевать, он насторожился. Хотя и паниковать не стал, потому что Хома иногда давал супруге повод для подобного беспокойства. Но когда главному инженеру сообщили, что еще приходила мать Шалаева и также беспокоилась по поводу сына, его прошиб пот. Не звоня Дельфину Галямовичу и никому не докладывая, он сел в «газон» и поехал на «ликерку».
В новом корпусе не велось никаких работ. Поэтому Гегель Мазгарович был первым, кто обнаружил своих работников в одной из комнат на втором этаже. Вернее, обнаружил их тела, которые на первый взгляд казались безжизненными. Чуть поодаль от бригады монтажников лежал работник тарного цеха в каскетке с олимпийской символикой. «Василич!» – сразу вспомнилось имя храпевшего рядом с его подчиненными человека. Он попробовал похлопать по щекам каждого из своих коллег, тряс их за плечи, но все было тщетно. Они были в полной отключке, как будто под наркозом, и никак не реагировали на его попытки привести их в чувство. «Ладно, хоть живые! И никто их пока не видел!» – нашел положительный момент в ситуации с пьяными монтажниками Гегель Мазгарович.
Заскочив к Дельфину Галямовичу, он попросил выписать пропуск на машину:
– Со склада не все отгрузили вам. Вот, довез.
– Канишна, канишна – обрадовался Денис Галямович. – Пумэщь нужнэ?
– Нет, нет, – забеспокоился Гегель Мазгарович, –