Наоми. Не повезло. Если бы не сегодняшнее письмо, могла бы предположить, что Лука мертв.
Энн. Странно. А вдруг его родители все еще живут в старом доме? У тебя есть тот адрес из вашего детства?
Хорошая идея, я думала об этом до того, как Энн прислала ссылку на сайт. Я иду в спальню и достаю из шкафа коробку для обуви. Самые свежие письма лежат сверху, а самые первые – снизу. Я писала обратный адрес Луки на обороте каждого послания, чтобы всегда знать, куда слать следующее, если вдруг выкину конверт.
Я фотографирую адрес в Сан-Диего и уже готова убрать письма, когда мне в голову приходит мысль. Я пролистываю их, останавливаясь на каждом, где есть новые адреса, и делаю снимки. Первые восемь лет все конверты приходили с того же адреса в Сан-Диего. А после этого – со всей страны. Лука часто переезжал, но всегда присылал мне новый адрес – до последнего раза.
Я знаю, что он вряд ли вернулся на какой-нибудь из старых адресов, но с этого можно начать. Хоть кто-то где-нибудь должен знать, где сейчас Лука.
Я уже выпила две кружки кофе, когда Энн приходит в студию с третьей. Я смотрю на данные спутника и радара, готовясь к прогнозу погоды на сегодня, когда она ставит рядом со мной дымящуюся чашку.
– Спасибо.
Не отрывая глаз от экрана, я тянусь за горячим напитком и делаю глоток. Слышу, как Энн пододвигает ко мне стул и садится.
– А нормальной работы у тебя нет? Или Патрик приказал проследить, чтобы я выпила всю чашку?
– Мне стало любопытно, выследила ли ты своего бумажного врага.
– Кого?
– Бумажного врага, – повторяет она. – Поняла? Как бумажный друг – друг по переписке, но ведь он твой враг, поэтому бумажный враг.
– Умно. – Я все еще не смотрю на нее. Только на экран. У меня осталось десять минут до выхода в эфир. – Я уже сказала, что не нашла его на PeopleFinder. И близка к поездке в Сан-Диего. Не знаю, как его еще выследить.
– У тебя уже перерыв, Аннет?
Мы обе поворачиваемся: в комнату неторопливо входит Патрик с пачкой документов в руках. Он всегда носит по станции одни и те же бумажки, когда хочет изобразить бурную деятельность. А еще он никогда не называет Энн настоящим именем, но, видимо, «Аннет» достаточно, чтобы все понимали, с кем он говорит.
– Я просто принесла Наоми кофе, – произносит Энн.
– Я и не знал, что, когда приносишь кофе, надо садиться.
Я поворачиваюсь к компьютеру, закатывая глаза. Энн быстро бормочет извинения и исчезает. Как обычно, ее туфли не издают ни звука, касаясь ковра. Патрик смотрит ей вслед, а потом поворачивается ко мне:
– Я хотел