Его снова кольнула мучительная вина перед Айлин. Подруга ехала притихшая и словно погруженная в себя. Даже смотрела непонятно куда, часто косясь в сторону, где никого не было. Опять у нее этот непонятный взгляд, как будто Айлин видит что-то недоступное Аластору. Может, и видит, она же магесса! Но почему молчит? Это из-за Фарелли? Да нет, итлиец честно выполняет условие не лезть в их дела, на стоянке он не раз оставлял их одних, понимая, что кое-какие разговоры Аластор и Айлин при нем вести не будут. Айлин могла бы рассказать что угодно! Но не рассказывает…
Пушок вдруг метнулся в кусты, оттуда послышалось хлопанье крыльев, истошный птичий крик, и через несколько мгновений пес вынырнул из густого сплетения веток, в которые вломился каким-то чудом, не иначе. Из пасти у него свисала дикая утка с перекушенной шеей.
– Пушок, умница моя! – восторженно взвизгнула Айлин, а Фарелли, ехавший по другую сторону от Аластора, уважительно присвистнул.
– Обещаю вам роскошный ужин, благородные синьоры, – весело сказал он, и у Аластора слегка отлегло от сердца.
Во всяком случае, сегодня они не лягут спать голодными! Как это, оказывается, много, если уверен в будущем на целый день.
Будто поняв итлийца, Пушок подбежал к его лошади, виляя хвостом. Фарелли придержал гнедую, Пушок встал на задние лапы, поставив передние на край его седла, и итлиец взял окровавленную и еще слабо трепыхающуюся утку. Свернул ей шею и церемонно сообщил:
– Премного вам благодарен, синьор… Ульв?
Бросил лукавый взгляд в сторону Аластора, хранившего каменное выражение лица, а вот Айлин рядом тихонько фыркнула. Пушок убрал лапы и отвернулся от итлийца, делая вид, что не слышит.
– Синьор Пушок? – предположил тот нарочито льстивым голосом.
Айлин фыркнула уже громче, и Аластор подумал, что больше не станет одергивать Фарелли с его шуточками и комплиментами. Им в дороге и так непросто, пусть Айлин будет хоть немного веселее. Да и забавно это, пожалуй.
– Синьор… Cобака? – с надеждой предположил итлиец.
Пушок дернул ухом и милостиво на него покосился.
– Понял, – ухмыльнулся Фарелли. – Фамильярностей, дорогой мохнатый синьор, вы не любите. И утиные потроха вас точно не интересуют, м?
– Он иногда грызет кости, – подсказала Айлин. – Просто ради удовольствия, не для еды. А разве утку не нужно сразу ощипать?
– Ее бы замочить, – вздохнул итлиец и обласкал яркую пеструю тушку алчным взглядом. – Иначе, боюсь, от болотного