Наверное, если бы медсестра не стояла с одной стороны каталки на уровне груди мальчика, а странная посетительница не стояла прямо напротив с другой стороны, эффект был бы другим. Но когда женщина подняла голову, кристальные прозрачные глаза оказались на одной линии с глазами медсестры.
Конечно, потом девушка, всю жизнь изучающая медицину и свято верящая в науку, попытается найти объяснение произошедшему сильным стрессом, усталостью и страшной обстановкой. Да в принципе, чем угодно.
Только в момент, когда взгляд незнакомки остановился на глазах Марии, перед девушкой распахнулась вечность. Мелькавшие в сознании картины блистающего города, заполненного жемчужным светом, невозможно запомнить. Останется неописуемое блаженство, разливающееся по венам согревающим чистым светом, проникающим в душу и обволакивающим сознание.
Медсестра застыла, не зная, что на карих глазах мелькают светлые серебристые искорки, не являющиеся отражением искусственного света.
Женщина с кристальными глазами медленно наклонилась и положила руку прямо на грудь мальчика, теряющего последние остатки жизни.
– Agon! Esbaino Agon en astenos sapros soma! – в воздухе словно зазвенело множество колокольчиков. – Iasomay teleutes saros! Einay Agon aydion!
На шепот никому не известных слов, срывающихся с губ незнакомки в длинном светлом одеянии, никто не обратил внимания в бешеной суете. Никто из людей. Те же, кому предназначались слова, прекрасно все слышали.
Женщина опустила руку и что-то достала из небольшой платяной сумочки, сделанной из такой же ткани, что и платье. Вышитый на сумке серебристый квадратичный орнамент отсвечивал разноцветными бликами. Незнакомка приложила предмет, похожий на продолговатый восьмигранник, достигающий в длину примерно четыре сантиметра, к солнечному сплетению ребенка.
Медсестра стояла неподвижно и смотрела вдаль застывшим взглядом, в котором отражалось неземное блаженство. Хорошо, что никого рядом не было и никто не видел, как от сверкающего восьмигранника, в котором расплавленный жемчуг заплескался блистающим серебристым светом, начали исходить тонкие искрящиеся струйки, опускающиеся на детское искалеченное тело.
Шума вокруг было предостаточно и поэтому никто и не услышал, как в ответ на странное заклинание в пространстве вместе с едва заметным охлаждающим дуновением разлился тихий проникновенный шепот:
– Einay Agon aydion!
Изломанное тело ребенка накрыло едва заметной пеленой серебристых искр, которые быстро проникали внутрь. Горячий, но не обжигающий свет прошел от макушки волос до кончиков пальцев ног мощным потоком, который нельзя было увидеть со стороны. Исцеляющий, живительный свет.
Мальчик дернулся, резко открыл глаза и посмотрел прямо в бездонные кристальные глаза склонившейся над ним незнакомки. На несколько секунд белковую оболочку и зрачки мальчика перекрыло перламутровым блеском.
Дети в отличие от взрослых