Впрочем, и надежды Спиридова на доход в урожайный год, и усилия Нестерова, судя по всему, не оправдывались. В том же 1772 г. в конце августа с корабля «Ростислав» при острове Наксос А.Г. Орлов писал Н.И. Панину: «Истощение сил здесь наших равно продолжается, ибо казна в сих местах, как и прежде, излишний расход терпит, корабли ветшают и люди естественными случаями убавляться будут, и так мы ущерб во всем безо всякаго возмездия претерпевать должны найдемся»[638]. При этом, с одной стороны, в канцелярию продолжали поступать «слезные жалобы» от жителей островов с просьбами об отсрочке платежей[639], а с другой, распоряжения от А.Г. Орлова «Старатца, дабы на состоящих под Российским владением архипелагских островах никакой не было недоимки в положенном на оные платеже»[640]. В итоге, «десятинный налог» за 1773 г. в размере 5 тысяч пиастров вице-адмирал А.В. Елманов с трудом смог собрать только перед самым уходом эскадры в 1775 г.[641].
«Доверенности и послушания» со стороны местного населения, очевидно, не хватало. Это выражалось не только в недоуплате податей[642]. Идеальная картина «вольного» греческого государства, процветавшего под защитой российского флота, не выдерживала испытания при непосредственных контактах островитян и военных, порождая взаимное нарастающее недовольство.
У каждой стороны оснований для недовольства было предостаточно. Жители островов, греки, постаравшиеся извлечь все возможные выгоды из присутствия иноземцев, вызывали у участников Архипелагской экспедиции более подозрения, нежели симпатии. Например, присутствие российского флота должно было, казалось, обогатить жителей Пароса и близлежащих островов, на которых «островяне» взвинчивали цены. Капитан Хметевский вспоминал, что «в Аузе, да и на прочих островаххарчь, обувь и платье весьма дорого, так,… курица шесдесят, говядина шесть копеек фунт, а баранина еще того дороже. Да и то продается не всегда. Яйцо по три денги, хлеб на рынке по десяти копеек фунт. Ежели ж вычислить, что жалованья нам червонец дается, два рубли шесдесят пять копеек, а отдаем два рубли сорок копеек: так еще цена больше прибавится»[643]. К тому же, пользуясь, вероятно, слабым знакомством российских моряков с «диковинными» тропическими фруктами, греческие торговцы пробовали им сбывать и незрелый товар, о чем свидетельствует, например, приказ А.В. Елманова: «все приходящие в порт Аузу филюги и лотки <…> осматривать, и буде на которой сыщутся какие-нибудь земляные или с дерев незрелые фрукты, таковых в гавань не пропущать и впредь ввозить запретить»[644].
Однако обогащения островов не происходило, а жители все чаще жаловались на разбои, воровство и грабежи, учиняемые как военными