– Patron, geldik. – раздался голос Хасана, вырывая меня из омута размышлений.
P.S в переводе с турецкого языка: «Босс, мы приехали».
– Pekala, irtibatta kalın. – бросил я, коротко кивнув, и вышел из автомобиля.
P.S в переводе с турецкого языка: «Хорошо, оставайся на связи».
Внутри дома меня встретил оглушительный визг. Пронзительный детский плач, переплетающийся с возмущёнными возгласами, резал уши. Я проследовал за звуком, и в гостиной увидел Камиллу со своей семьёй. Она сидела на диване, прижимая к себе маленькую девочку, чьё личико было залито слезами. Напротив них стояла женщина в возрасте – её мать, – с такими же рыжими волосами. Когда они увидели меня, крики мгновенно прекратились. Наступила напряжённая тишина, нарушаемая лишь тихими, прерывистыми всхлипами ребёнка.
Камилла резко вскочила с дивана, с трудом удерживая дочь на руках.
– Господин… – начала она дрожащим голосом, но слова застряли в горле. Её тело качнулось, и она тяжело опустилась на диван.
Я действовал чисто на инстинктах, не задумываясь, не анализируя. Одно мгновение – и я уже был рядом с ней. Мои руки, повинуясь какому-то непонятному порыву, обхватили её талию, ощущая под пальцами тонкую, почти невесомую ткань её блузки. На мгновение наши взгляды встретились. Я увидел, как резко побледнело её лицо и как неестественно расширились её зрачки. Эта внезапная перемена, хрупкость, промелькнувшая в её обычно дерзком взгляде, вызвала во мне дискомфорт, который я не мог ни понять, ни объяснить. Что-то сжалось в моей груди.
– Что случилось? Вам плохо? Вызвать врача?
Камилла резко покачала головой, её волосы, словно огненные языки, заколыхались вокруг лица, подчёркивая её внезапную бледность.
– Нет, просто… голова закружилась. Резко встала. – её голос был слабым, едва слышным.
– Уверены? Может быть, всё-таки доктора? – я всё ещё держал руки на её талии и чувствовал, как быстро бьётся её сердце.
– Нет, нет, не беспокойтесь, господин Демир. Всё в порядке. – она попыталась улыбнуться, но это получилось как-то вымучено.
– Хорошо. – я медленно, почти нехотя, убрал руки, чувствуя непонятную пустоту там, где только что ощущал тепло её тела. – А что здесь за крики были? Я уж подумал, кого-то убивают.
Женщина, до этого молча наблюдавшая за нами, резко выдохнула и заговорила:
– Очень бы хотелось… Этот… у… – она осеклась, посмотрев на внучку, и продолжила уже более сдержанным тоном: – ужасный человек… как он только посмел дотронуться до моей девочки?!
Внезапно я понял, от кого мой секретарь унаследовала свою язвительность и огненный темперамент.
Яблоко