Благословляет мать и молит за отца.
Николай Николаевич Раевский написал дочери:
«Хотя письмо мое, друг мой Машенька, несколько заставит тебя поплакать, но эти слезы будут не без удовольствия: посылаю тебе надпись надгробную сыну твоему, сделанную Пушкиным (…) Это будет вырезано на мраморной доске».30
М. Н. Волконская ответила отцу:
«Я читала и перечитывала, дорогой папа, эпитафию моему дорогому ангелочку. Она прекрасна, сжата, полна мыслей, за которыми слышится столько многое. Как же я должна быть благодарна автору: дорогой папа, возьмите на себя труд выразить ему мою признательность». 31
Только оправившись от одного горя, Волконские встретили другое. В сентябре 1829 года ушел из жизни Николай Николаевич Раевский. Он очень любил Марию Николаевну, уговаривал ее не ездить в Сибирь, был рассержен, когда она не прислушалась к его словам.
Находясь вдали от дочери, он, к сожалению, не успел узнать о ней все, что постепенно, с каждым годом накапливалось и раскрывалось в его любимице. Однако он понял, почувствовал главное, что уже было тогда в ней. Умирая и думая о дочери, он произнес: «Вот самая замечательная женщина из всех, которых я когда-либо знал».
Свалившиеся на них трагедии Сергей Григорьевич и Мария Николаевна переживали вместе, помогая друг другу справляться с несчастьями. Сергей Григорьевич был сильнее. Жена увидела в муже человека сильной воли, гордого, несломленного – и это вызывало в ней не только уважение к нему. Любовь к мужу становилась для нее частью существования, жизнь наполнялась иным смыслом.
Именно в Чите Мария Николаевна почувствовала, что нужна мужу. Она поглядывала на других женщин и понимала: они, как и она, ушли из привычной для них беззаботной, легкой, интересной жизни – и ничего: ни следа уныния и отчаяния. Мужчины ежедневно уходили на свою бесконечную каторжную работу, а их жены вили свое гнездо, как могли, организовывали семью.
Молодые, энергичные, деятельные, они были уверены, что со всем справятся, преодолеют любые трудности, но неожиданно были озадачены тем, что, не приученные к домашней работе, они не знали, как приготовить то или иное блюдо. П. Е. Анненкова позже вспоминала: «Дамы наши часто приходили ко мне посмотреть, как я приготовляю обед, и просили научить их то сварить суп, то состряпать пирог».32
Мария Николаевна Волконская старалась всюду поспеть, помочь, кому нужна была помощь. Она шила и зашивала заключенным рубашки, чинила изношенную одежду – и мужу, и другим заключенным.
Сергей Волконский с удивлением смотрел на жену: оказывается, он до сих пор плохо ее знал. Сибирская ссылка открыла им глаза, они увидели друг друга в ином свете. Счастьем стало почувствовать понимание – с полуслова, с полувзгляда. Счастьем стало ощущать себя не порознь, а в семье. Мария Николаевна вновь ждала ребенка.
После освобождения многие декабристы написали «Воспоминания». Е. П. Оболенский с глубокой благодарностью обратился в своих