Отдали швартовые, и гордый двухмачтовый неф, слегка покачиваясь, направился в сторону Эйта. Поездка проходила для тетушки и ее племянницы совершенно по-разному. Амели, которая совсем не страшилась водной болезни и чувствовала себя в воде как дома, удивлялась и с участием смотрела на мучения своей попутчицы. При этом она спокойно читала один из романов, который прихватила с собой, тетушка смотрела на нее с широко раскрытыми глазами, не в силах понять, как при такой качке можно не то что читать, а хотя бы держать на весу книгу. Сама же тетушка Жизель пыталась переносить свои мучения лежа, изредка постанывая, и, когда ей становилось совсем плохо, не без помощи Амели, выходила на палубу подышать свежим морским воздухом, от которого ей становилось гораздо лучше.
Начинало темнеть, и величавый корабль шел с распростертыми по ветру парусами, бесшумно касаясь тихой глади канала, слегка освещаемой бледным светом луны. Палуба нефа зажглась несколькими фонарями. В каюте Амели тоже вспыхнул свет, девушка продолжала спокойно сидеть, погрузившись в роман. Почти целый день она провела за книгой, вместо ее страниц изредка наблюдая с палубы мерное движение побережья, но с наступлением темноты и холодного ночного ветра, вернулась обратно в каюту. Тетушка же изо всех сил весь день боролась с качкой, поэтому она до того устала, что была больше не в силах терпеть мучения и уснула. Амели тоже клонило в сон, однако желание прочитать еще немного было сильнее нее, и пара последних на сегодня страничек каким-то необъяснимым образом вдруг превратилась в несколько десятков.
Тетушка проснулась рано утром в таком же скверном состоянии, что и накануне, но тут, к ее глубочайшей радости, раздался сигнал, оповещающий о скором прибытии в порт. Настроение ее сразу улучшилось, и она первый раз за время нахождения на корабле нашла в себе силы начать разговор с проснувшейся от сигнала Амели. Спустя долгие полчаса, которые показались тетушке Жизель целой вечностью,