Путь, который в конечном счете привел Леона Вальраса к необходимости прибегнуть к помощи Поля Пиккара, был когда-то намечен его отцом, также экономистом. Огюст Вальрас пытался доказать, что rareté, в обычном значении «редкость», была «причиной ценности», но зашел в тупик[93]. Ему удалось лишь определить редкость как диспропорцию между общим количеством доступного блага и общей потребностью в этом благе всех индивидов. Со временем он сам понял, что это определение никуда не годится, потому что один из элементов диспропорции – общая потребность, ощущаемая множеством людей с различными вкусами, находящихся в различных условиях и по-разному обеспеченных, в принципе не допускает количественной оценки. Тогда Огюст Вальрас завещал неразрешенную проблему своему сыну Леону.
Леон Вальрас с жаром взялся за эту проблему не только из сыновнего долга, но и потому, что концептуальный аппарат, который он уже разработал для определения равновесных цен, нуждался в движущей силе. Ему не хватало чего-то вроде спаренного двигателя Адама Смита, состоявшего из «определенной склонности человеческой природы к обмену» и универсального «желания улучшить наше положение». При технической помощи Поля Пиккара Леон Вальрас одним махом решил и задачу своего отца по нахождению обоснованного аналитического определения rareté, и собственную задачу по нахождению максимизационного двигателя для своей всеобъемлющей рыночной машины.
Я не устаю повторять, что Леон Вальрас стремился завершить свою модель конкурентного рынка, а не изложить теорию субъективной оценки потребительских благ. В докладе, представленном им Академии моральных и политических наук в 1873 г., он определил открытую им rareté как «интенсивность последней потребности, удовлетворяемой имеющимся количеством» (l’intensité du dernier besoin satisfait par une quantité possédée [курсив Вальраса]), а не потребляемым количеством. Только постулируя убывающую предельную полезность, он позволил себе использовать слово «потребляемый», причем, видимо, непредумышленно. Когда в своих дальнейших исследованиях он обращался к выражению «потребляемое количество» (quantité consommée), он никак не показывал, что под этим скрывалось что-то иное, кроме имеющегося количества (quantité possédée). Похоже, Вальрас считал, что экономист как таковой, интересующийся рыночным поведением, был не более способен вывести функции полезности из ощущений потребителей, чем он был бы способен вывести