Королева не любившая розы. Ева Арк

алкаю.

      О, если б на единый миг

      Я на его небесном троне

      Воссел, его принявши лик,

      В его пурпуре и короне!..

      При этих словах Людовик вскочил с места и вышел из зала, а Анна побледнела от страха. Позже госпожа де Мотвиль засвидетельствовала:

      –Королева оказала мне честь, сказав мне – и при этом смеясь над своим былым тщеславием, – что она никогда не думала о чувствах, которые мог питать к ней герцог Монморанси: она не замечала их и воспринимала всё, что говорили о ней в обществе, как дань, которую, как она думала, все обязаны приносить её красоте.

      –Она не чувствовала себя оскорблённой, когда в неё влюблялись, – подтверждал Ларошфуко.

      Друзья Монморанси посоветовали ему некоторое время держаться подальше от двора (а, главное, от Анны Австрийской). А лицемерная Мария Медичи добровольно взяла на себя задачу убедить своего сына в том, что весь этот шум, оскорбляющий молодую королеву, был всего лишь происками врагов Монморанси.

      Во время этого знаменитого балета Анну впервые увидели два молодых человека, один из которых сыграл значительную роль в её жизни. В те времена знатные особы имели право появляться на всех праздниках без приглашения, и они этим правом воспользовались. Младший из них был Карл Стюарт, принц Уэльский, наследник английского престола. Его же спутника звали Джордж Вильерс, герцог Бекингем. Вместе друзья направлялись инкогнито в Испанию, чтобы договориться о браке принца с инфантой Марией, сестрой Анны Австрийской. Путь лежал через Францию, где они остановились у герцога де Шеврёза, состоявшего в родстве со Стюартами, и посетили Люксембургский дворец. На следующий день юный Карл написал своему отцу:

      –Королева Франции – самая красивая.

      А Бекингем, вернувшись в Англию, прислал в подарок Анне Австрийской восемь лошадей, и она их приняла.

      В апреле 1623 года молодую королеву ждало ещё одно унижение: Людовик, подстрекаемый своей матерью, приказал, чтобы в его отсутствие доступ мужчинам в её покои был закрыт. Таким образом, она обрекалась на заточение в Лувре, как её невестка Елизавета, королева Испании, в Эскориале.