Школа была моим единственным шансом подняться по социальной лестнице. Из всех специальностей, которые там преподавали, я выбрал профессию бортмеханика рудовоза. Глотать пыль на лунном заводе мне как-то не хотелось. Работа механиком мне представлялась более романтичной – полеты в открытом космосе, опасности и приключения межпланетных перелетов. Позже я понял, каким глупцом был. В отличие от лунного завода, где всегда находишься среди людей, мне предстояло по несколько месяцев торчать в наглухо закрытой консервной банке, под названием рудовоз. Хорошо если был еще кто-то в экипаже, или редкие пассажиры. А так, в основном в одиночку, контролировал работу автоматов и систем рудовоза и при необходимости исправлял возникающие в пути неисправности. Рудовозы полностью автоматизированы, управляют ими автопилоты по параметрам заданным центром управления навигации и контроля, в конечных точках маршрута. Но на борту каждого рудовоза должен находиться человек для исправления нештатных ситуаций, вот я и был таким человеком. Лет пять я болтался в космическом пространстве между Юпитером и Землей, размышляя о бренности судьбы, а заработанные деньги просаживал в казино и кабаках на Лунной базе. На Землю меня совсем не тянуло, только изредка звонил родителям, чтобы сообщить, что у меня все нормально. Так бы и прошла вся моя жизнь в серых буднях лунных пейзажей, если бы ни злодейка судьба. Говорят же, что у каждого неудачника есть свой ангел-хранитель, не дающий ему наслаждаться спокойной жизнью. Он следит за нами со стороны и подкидывает нам трудности и мелкие неприятности, чтобы не расслаблялись и были готовы к преодолению очередных превратностей судьбы. Вот и мой ангел устроил это приключение.
Эта история началась, когда мой рудовоз разгружался на одном из лунных терминалов, а я как всегда прожигал жизнь в лунном баре. Ко мне за стойку подсел солидно одетый мужичина, неопределенного возраста, и предложил выпить за его счет. Ну, кто же откажется от дармовой выпивки?! На шару и уксус сладкий. «Ему просто нужна компания, чтобы надраться до чертиков». – Так я тогда подумал. Через час мы уже дошли до кондиции «ты меня уважаешь?» и, обнявшись, вывалились из бара. Бегущий тротуар дернулся под нашими ватными ногами, и мы грохнулись на дорожку, после чего долго не могли подняться, проезжая мимо пересадочных площадок, на которых стояли люди и смеялись над двумя пьяными мужчинами, барахтающимися на бегущем тротуаре.
– Ну какой идиот придумал эти тротуары? – возмущался мой новый знакомый, – руки оторвать бы тому изобретателю! Нельзя же так издеваться над уставшими людьми! Наконец нас вынесло на конечную станцию и сковырнуло с тротуара посадочной платформой. Оказавшись на неподвижной опоре, мы смогли твердо стоять на ногах. – П-п-пойдем ко мне, – предложил заплетающимся языком мой попутчик, – у меня найдется бутылочка хорошего вина, ты такого никогда не пробовал.
– Я перепробовал все, что есть на Луне.
– А т-такого н-нет, п-поверь мне.
– Давай как-нибудь другой раз.
– Нет сейчас, – уперся он, – другого раза может и не быть. Только сейчас.
– Ну хорошо.
И мы поплелись по каким-то коридорам, освещенным редкими фонарями. Я уже смутно воспринимал действительность в пьяном угаре. Наконец нас встретили какие-то люди в униформе и проводили в салон, потом мы куда-то летели. Меня развезло, и я отключился.
Проснулся я, лежа на жестком диване, в тесной каюте. Голова трещала, во рту был привкус дерьма, а душа горела с перепоя. При слабом свете дежурного освещения я приподнялся и осмотрелся. Рядом с диваном был столик, и на нем стояли графин с водой и стаканы. Мне было уже не до стаканов, и я припал к графину, переливая прохладную жидкость в пылающие огнем внутренности. Наконец, слегка притушив пожар в кишках, я отставил графин и продолжил осмотр. Кроме меня в каюте никого