– Или прикажу бросить его в темницу, – сказал дофин. – К крысам и летучим мышам.
– Не стоит разменивать волшебную дверь на мысли об ужасных карах для него, – посоветовала я. – Вы же хотите оказаться в хорошем месте; таком, куда всегда можно удалиться в случае необходимости. А теперь позвольте мне помочь вам надеть камзол. Вас желает видеть ваша мать.
Он вздохнул и обиженно заявил:
– Я не хочу идти. Я хочу остаться здесь и думать о волшебной двери.
– Вы можете думать о ней по дороге. В этом и заключается вся прелесть волшебной двери. Ее можно открыть везде и в любое время.
Впоследствии мне частенько доводилось слышать, как придворные дамы жестоко высмеивали дофина, говоря, что он может весь день напролет постукивать тросточкой по полу, глядя в никуда. Но я-то знала, что в это время он пребывает в сказочном королевстве.
Полночные бдения
Аббатство Жерси-ан-Брие, Франция – 1697 год
Пробил полночный колокол, и я проснулась, как от толчка. Несколько мгновений я лежала неподвижно, не в силах сообразить, где нахожусь. Мне было страшно. В затуманенном мозгу еще кружились обрывки сновидений. Открыв глаза, я почувствовала, как упало сердце, когда я узнала грязную занавеску, отделявшую мою кровать от соседних в спальне. Я с трудом села на постели и спустила окоченевшие ноги на пол, нащупывая ночные туфли. Я уже не помнила, когда моим ступням было тепло в последний раз. Каждую ночь я сворачивалась калачиком, поджав ноги под ночной сорочкой, а сверху укрываясь платьем и накидкой поверх тонкого одеяла, чтобы не замерзнуть окончательно. Самые подходящие условия для того, чтобы быстро одеться посреди ночи.
Я жалела, что не знала ранее о том, что монахинь будят посреди ночи на молитву. Иначе я бы избрала изгнание. Почему-то я думала, что монахини живут в роскоши, имея в своем распоряжении слуг, и что целыми днями они наслаждаются бездельем, лишь изредка перебирая четки или преклоняя колени. Я слыхала рассказы о монахинях, которые держали комнатных собачек, устраивали по ночам пиршества в своих кельях и даже контрабандой доставляли себе любовников в корзинах с бельем.
Не исключено, истории эти были правдивыми, но, к несчастью, к монастырю Жерси-ан-Брие они не имели никакого отношения. Мать настоятельница и прочие старшие монахини очень серьезно относились к правилам затворничества. Окна были неизменно закрыты наглухо и забраны решетками, ворота – заперты на два засова, а стены так высоки, что с тех пор, как я угодила сюда, мне ни разу не довелось увидеть облака или птички. За все время, что я провела здесь, я не видела никого, кроме монахинь и келейниц – женщин, пришедшим в монастырь без приданого, поэтому им не разрешалось принести