Илья неприятно поморщился.
– Нельзя говорить ни о чем, пока нет свободы.
– Нет, можно, – сказал я. – Жизнь намного сложнее, в ней много степеней свободы.
Он был слишком жестким, и всем расхотелось спорить.
Строчивший что-то на бумаге Черненко, похожий на крепкого крестьянина заместитель председателя, второе лицо в Гражданском союзе, поморщился – этот человек вне подобных интересов. Да и мы не обращаем на него внимания. Он был на работе чаще других членов Совета и фактически считался руководителем организации, на всякий случай, предпочитая быть вторым.
В сознании всплыла моя жизнь в общественной организации. Тогда я видел впереди бездонное небо. и взялся за безумную затею – создание Гражданского союза, горизонтальной самоуправляемой организации. Это было моей попыткой материализовать мою энергию, казавшуюся бесконечной. Все было очень просто. Сочинил устав, цель организации сформулировал как, из призывов ЦК КПСС: воспитание нравственной личности, нового человека, что соответствовало цели Системы, представлявшей по-своему нового человека, патриота. Это было прикрытие настоящей цели: создать горизонтально устроенный мир независимых личностей.
Составил большой список будущего Совета, куда ввел известных людей, выброшенных на обочину обществом потребления.
Как водится, охотно откликнулись ищущие, куда бы приткнуться:
притихшие люди из партий, сошедших с избирательной дистанции из-за малого рейтинга; видные отставные политики и общественные деятели, ищущие новых путей наверх; средние и мелкие чины министерств, снисходительно глядящие на общественность с видом, что главное дело вершится у них, в государственной системе, а мы – просители;
члены нашей Деловой ассоциации, настороженные предприниматели, затаившие свое и ожидающие выгод;
знакомые худые интеллигенты-изобретатели новинок в своих потрепанных замшевых куртках и шарфах;
журналисты, ищущие «жареные» факты;
почему-то много представителей охранной фирмы «Правопорядок», узнаваемых по нахальному выражению лиц.
Все были возбуждены невероятной возможностью самим решать судьбы страны.
Я стал исполнительным директором, с помощниками и секретаршей, понимая, что среди этих авторитетных дядек, знающих о своей значимости, я никто, и должен вкалывать, а они пользоваться результатами. Совет созывался для решения главных вопросов. Обычно, он решал что-то сделать – созвать конференцию, желательно в курортном месте, организовать экспедицию для исследований, общественного контроля и т. д., и все расходились с сознанием вершителей важных дел.
Надо было иметь крепкие локти, чтобы выжить, и я пытался втиснуться на общее поле, на котором Система вольготно расположилась целиком.
Я уговорил стать куратором, почетным председателем Совета,