– А что?
– Да волосы у них не черные, а какие-то непонятного цвета и прямые, как солома.
– Серо-буро-малиновые, – смеялась Мария.
– А у тебя самой разве черные? – критически оглядывала ее Ирини.
– У меня волнистые и почти черные, – обиженно крутила своей толстой косой Эльпида.
По неписаным общепринятым понятиям, критерием красоты у греков были прежде всего черные кучерявые или волнистые волосы. Так что у Эльпиды были совершенно определенный взгляд на мужскую и женскую красоту.
– Выходит, ты одна там симпатичная гречанка? – продолжала насмешничать Ксенексолца.
– Да почему? Я такого не говорила, – Эльпида скромно опускала свои длинные ресницы.
– А кто еще? Конечно – она. Ну, еще Анька Семержиди. Всегда веселая такая, чистенькая, беленькая. Я ее недавно видела в церкви, – безапелляционно заявила Ирини.
– Да, она ничего, – довольно уныло подтвердила ученая подруга и пожала плечами. – Зато учится так себе.
– Ну, не всем же быть отличниками, – опять съехидничала Мария, – мы с Ирини – неграмотные и – ничего: потихоньку зарабатываем, хлеб жуем.
– А я что-то говорю, что ли? – обиженно отвернулась Эльпида.
– А то смотри, мы с Ирини не потерпим, если нос станешь задирать.
– Ну, что ты, Марийка, к ней пристала? Не переживай, где она найдет подруг лучше нас? А что будет ученая, так это нам гордиться надо. Думаешь легко учиться? Я, наверно, всю жизнь двоечницей была бы. Вдруг надо будет, что написать – она за нас напишет. Мало ли? – Ирини подмигнула подругам. – А мы с тобой силачки, будем ее защищать. Пусть только кто полезет…
Эльпида вместе с подругами счастливо рассмеялась.
Тем более для всех односельчан было большим удивлением, когда мало-помалу распространилась сплетня о гульках младшего лейтенанта Александра Игнатьевича Власина.
– Вот те на! – удивлялась Кики. – Как можно? Красавица жена, только родила, а муженек ее по бабам бегает.
Ирини одернула ее:
– Ты потише: баба Нюра, бывает, без стука заходит: еще услышит, не дай Бог!
– Да, все равно узнает рано или поздно, – заметила Ирини.
– Пусть будет позже. Хоть бы ничего не узнала, бедная, такая красавица и умница, – качала головой Роконоца.
– Как же можно так? – опять недоуменно спросила Кики, обращаясь к матери и сестре.
Роконоца раздраженно махнула рукой.
– Как можно, что тебя муж дубасит? – спросила она.
– Но он от меня не гуляет, мама!
– Разве что! – в голосе Роконоцы слышалась горечь. – Мужики все кобели. Вспомни, как в прошлом году старый Мильдо подхватил заразу от какой-то гулящей русавы.
А ведь мужику за пятьдесят. На стенку лез от болей, клялся потом ни на какую золотую бабу не посмотрит больше в своей жизни. Жена его – красавица, разве нет? Она его чуть из дома не выгнала. А недавно на свадьбе у Киркианиди Феди опять видела какими масляными глазками Мильдо поглядывал на русскую соседку.
– Неужели