Прыгала от нетерпения Маша в кресле.
У Нюши теперь и руки тряслись.
– А вдруг там… – сказала Нюша.
– Ничего не вдруг, открывай и – бух! – сказала Маша.
– Что бух? – спросила Нюша.
– Мы в тридесятом царстве, параллельном государстве будем, – сказала Маша.
Нюша начала развязывать ленточки, но у неё не получалось, пальчики не слушались. Маша с Лилей стали помогать ей открывать свёрточек.
Там был веночек… один… хрустальный.
(Где-то Нюша его видела. Только не хрустальный).
Он светился, от люстры что ль в зале. Неизвестно. Но светился.
А заглавное чудо стояло за кулисами и дрожало. Ждало своё чудо, но оно не сходило на неё. Оно должно обязательно было сойти. Надо только очень хотеть и настраиваться. Она настраивалась… Но оно всё равно не сходило. Становилось страшно-то как… Она поправила трусики.
«А что, если балерины танцевали в стрингах», – подумала она.
«Бред какой-то. Думай об образе. ОБРАЗ, ОБРАЗ (УДАРЕНИЕ)… Образ исполнения этой роли… выдумано всё. Я должна верить в своё. И верю.
Этот тоже! У меня с ним отношения, как назывались эти отношения в той эпохе, в которую я выскочила на сцену. Интересно, а тогда стринги были? Тогда и трусиков-то не было. Чушь какая-то лезет в голову. Головка пустая… А свято место не бывает пусто. Вот и лезет. Почему-то хорошее не лезет в головку.
Что я, не достойна, что ли? И что не идет это чудо?… Куда оно запропастилось, заблудилось?… Нет, наверное, я его спугнула. Не идет – значит безногое или на костылях ковыляет. А как вместо него провал припрёт? Уж он-то припрёт. Всегда начеку. Свалится. Почему провал и слава сваливаются на голову?… Других мест, что ли, нет у человека? Хотя какой я человек, я балерина! Раньше балерина, кровью и потом зарабатывала это звание. А сейчас, чуть что, – заслуженная, народная. Бред какой-то, а не балет.
Да этот еще, с кем у меня отношения. Я ему:
– Пойдем мне лифчик купим.
А он:
– Я-то при чем?
– Ну…, чтобы тебе понравился.
– А тебе зачем?
– Носить.
– Так у тебя же там ничего нет.
Вот зараза. Ему шары футбольные подавай! Да как я сними выступать стану?! Они трястись будут. А зритель – от смеха. Как ласкать – то он первый, не оторвешь. А тут… Зараза. Вообще-то он хороший, ласковый, нежный, заботливый. И понимает, когда я никакая – физически и духовно после спектакля. Ой! Идиотка, о чём думаю!
Скоро выход. Вот и впрямь:
В глуши, во мраке ожидания.
Со страхом выхода я жду.
Где же это чудо?… Ползи же!
Во ленивая!»
…замерла на пуантах и так легко, одну ножку к головке, замерла… и ещё… и ещё… и ещё.
Законы равновесия, притяжения не для неё. Так не должно быть, но есть.
И началось чудо!
Чудо красоты, любви, нежности.
В танце.
«Так обо мне писали. Писаки фиговы. Но приятно».
Ноги трясутся… от страха трясутся… нет от боли… жарко что-то стало.
«Что