– Он всё-таки говорящий, – Фиону передёрнуло от рыка дэвра, и она покосилась на мужской стол. – Право же, тесса Минци, я вам не завидую. Их дети, вероятно, сущие дьяволы. Такие же дикие, громкоголосые и неуправляемые.
– А тишайшего лорда Астерби, вы, дорогая Фиона, конечно же, выбрали за любовь к чтению, а вовсе не из-за денег, – осадила её Имельда. – Вы едете в чужую страну и говорите о её правителе, так что проявите уважение.
– А вы, госпожа Ризе, больше не моя надсмотрщица! – вспыхнула Фиона. – Я герцогиня Астерби, сами имейте уважение!
– Ума и такта вам, к сожалению, новый титул не добавил, – съязвила Мелли.
Это уже потом я узнала, что Фиона также раньше ходила во фрейлинах её величества. И выбранного ею супруга не одобрила ни королева, ни старшая дама. Слишком велика была разница и в возрасте, и в характерах, и в интересах.
Пассажиры, утомлённые впечатлениями от первого дня, разошлись по каютам, я же решила полюбоваться закатом. Говорят, в открытом море он особенно красив. И действительно, заходящее солнце раскрасило небо в золотые и багровые тона и потихоньку тонуло за горизонтом.
Заворожённая зрелищем, я чуть не подпрыгнула, когда за моей спиной раздался гортанный рык:
– На Мота Нуи верят, что Вайруа-о-те-По, Дух Ночи, на закате льёт жидкое золото в океан, заманивая в него солнце. Оно смотрится в воды, любуясь на своё отражение, пока не опустится слишком близко и не начнёт плавиться от жара. Тогда Вайруа-о-те-По хохочет, что сумел обмануть солнце. И всю ночь Вайруа-о-те-Марама, Дух Света, отливает из золота новое солнце, чтобы с утра запустить его на небосвод назло собрату. Иногда он добавляет в золото медь, и солнце на рассвете получается розовым. А иногда у Духа Ночи не хватает золота на весь океан, и он выливает только одну дорожку, от горизонта до земли. Наши шаманы говорят, что по ней можно добежать до края света и спасти солнце, тогда Вайруа-о-те-По от великой обиды навсегда покинет этот мир и больше не будет зла на земле. Только никто ещё не добегал.
Я обернулась и изумлённо посмотрела в синие глаза дэвра, в которых плескались последние отблески заката. Клянусь, он неподдельно им любовался! А эта нехитрая речь прозвучала так чувственно, так выразительно… Дэвр скосил на меня глаза с высоты своего роста, и я спохватилась, судорожно вспоминая, какой способ выражения почтительности перед иностранным сувереном будет уместнее всего.
– Эй, красавица, а ты чего вдруг загнулась? Живот скрутило? – хохотнул он.
Я резко выпрямилась, кляня себя за то, что не удосужилась узнать, как обращаться к кайарахи.
– Господин Чёрный Вепрь…
– Рид, – весело оскалился дэвр. – А ливерансы эти твои мне