Лазутчикъ. Часть I. Филипп Марков

ни о чем другом. С тех пор, как его назначили командиром лейб-гвардии 2-го Стрелкового Царскосельского полка он был полон забот, вынужден был решать ворох проблем, связанных со снабжением, питанием, различного рода нарушениями, заполнять бесконечные отчеты, а еще и успешно выполнять боевые задания полка с минимальными потерями живой силы и вооружений. Тем не менее, что бы не случилось, никогда нельзя было угодить командованию в полной мере, всегда находились какие-то недочеты. И вот очень кстати появилась свежая идея, прапорщик Артемьев, осенью изловивший предателя и отличившийся в бою подкараулил его в коридоре и выложил свои авантюрные измышления как на духу. Поначалу генерал отнесся к ним с подозрением, от идеи Артемьева явно веяло ребячеством, но потом решил, была не была, а почему бы и нет. Тем более, Артемьев убеждал, что у него есть достаточное количество охотников из стрелков и ему необходим только артиллерийский расчет с хотя бы одним орудием. У генерала Верцинского как раз на примете был проштрафившийся поручик, которому бы не помешала небольшая встряска. В принципе риск был не так и велик при грамотных действиях отряда. Поручику Лемешеву он не особенно доверял, но Артемьев, отличившийся в бою при фольварке Калишаны-Камень, затем неплохо проявил себя и в сражении под квадратным лесом, длившемся несколько дней.

      В этом сражении первоначально все складывалось не лучшим образом. Артиллерийская подготовка оказалось слабой, внезапная атака была сорвана. Затем последовательно произведено пять мощнейших атак русских войск, которые не привели ни к какому результату, при этом потери составили более 800 стрелков и 2 офицера. Лишь через несколько дней удалось захватить и удержать позиции выступного окопа немцев. Артемьев с его полуротой отличились в последующих боях, под ураганным огнем противника атакуя северо-западную часть леса, захватив два трофейных пулемета и пленных. Немцы, контратакуя, в тот день палили из всего из чего-только можно было убить человека, используя даже пламеметы. Русские войска не досчитались в тот день 11 офицеров и 1127 стрелков из них 3 офицеров и 160 стрелков убиты. Полурота Артемьева превратилась в полувзвод, но его самого, будто бы хранил Господь, ни царапинки, только несколько тумаков и ссадин. Говорили, что он сорвался после боя, напился и изрядно помахал кулаками, досталось даже какому-то санитару, но в официальные рапорты это, слава Богу, не попало. За те пулеметы ему дали Станислава второй степени. Если удастся взять мост, то видит, Бог, он получит Анну.1

      В дверь постучали, – войдите, – сдерживая волнение произнес Верцинский. В комнату зашел взмыленный адъютант, – началось, господин генерал-майор.

      – Ну, с Богом! – ответил Верцинский.

      Адъютант при этих словах перекрестился, рука генерала осталось неподвижной. Адъютант слегка, почти незаметно шевельнул уголком рта. Ему, как и многим в полку не нравилось, что командовать назначили лютеранина, а не православного.

      Первым