– Приходите же к нам в гости…
Тем временем старик с досадой наблюдал за оживлением, поднявшимся в зале, и вдруг почувствовал, что кто-то остановился возле него. Оглянувшись, он увидел хорошенькую девочку лет двенадцати-тринадцати, протягивавшую ему шляпу.
Она стояла без улыбки, без тени смущения на серьезном строгом личике – не девочка, а настоящая маленькая леди в старинном кимоно лилового цвета, незаметно переходившего в более светлый тон у подола, с длинными рукавами, украшенными узором, который изображал лепестки цветов и струи воды; высоко на груди был аккуратно и чинно повязан широкий вышитый парчовый пояс, уложенный сзади сложным бантом. Сквозь черную как смоль челку просвечивал белоснежный лоб, детская прическа «тигова»[10] скреплена большой серебряной шпилькой в виде летящего журавля. Личико у нее было немного продолговатое, с прямым носом, белое, почти прозрачное и лишь слегка нарумяненное, маленькие подкрашенные губки сжаты в прямую линию, а черные ясные глаза под густыми, почти мужскими бровями без малейшей робости в упор смотрели на старика.
Так они глядели друг на друга – маленькая леди на старика, а старик – на маленькую леди, затем рука старика опустилась в карман, извлекла оттуда старенький суконный бумажник, и несколько медных монет со стуком упали в шляпу. Накрашенные губки чуть приоткрылись, показав прелестные, белые как молоко зубы, и маленькая леди, поклонившись, отошла прочь.
– Девочка, девочка! – торопливо окликнул ее сидевший рядом со стариком господин в хаори и в хакама. Маленькая леди остановилась и оглянулась через плечо. – Позвольте и мне пожертвовать!
Хаори и хакама размахивали билетом в пять иен. Смерив его пренебрежительным взглядом, маленькая леди, ни слова не ответив, молча прошла вперед.
– Какая гордячка! Впрочем, внешность исключительная… Стоит подождать… этак лет пять… – послышался позади чей-то шепот.
– Дочка – в мать… – развязно откликнулся другой голос.
– Чья она?
– Э нет, благодарю покорно, от роли свата отказываюсь…
– Глупец! Я спрашиваю, чья она дочь?
– Однако ты, кажется, не на шутку заинтересовался… Это, друг мой, Китагава.
– Китагава?! Дочь графа Китагава?.. Этого известного волокиты? Ну, если со временем окажется, что дочка пошла в отца, тогда, брат, пропали все мужчины…
– Может быть, следовало бы поручить ее воспитание такому праведнику, как ты?.. Ой, нет, вряд ли из этого вышло бы что-нибудь хорошее… – говоривший рассмеялся.
Между тем девицы, по-видимому, закончили обход, не оставив без внимания ни одного уголка. Императорские высочества проследовали в комнату отдыха. За ними, словно по команде, встала вся толпа и, как рухнувшая на берег волна уходит в сотни и тысячи ямок и расщелин в прибрежном песке и в камнях, разошлась по курительным, балконам, комнатам для дам, коридорам, разом наполнив все эти помещения говором и гулом.