Девочки постарше, которым повезло родиться в рабоче-крестьянской семье, оставляли нас после уроков и пытались довести до слёз. Как выше я говорила, при людях я не плакала. Слёзы берегла для более важных дел. Лучшего средства для манипуляций и не придумаешь. Чтоб поднять мужа с дивана, лучшая моя угроза: «А то сейчас начнётся страшный плач…».
Не плакала и не жаловалась. Ябедой я точно не была. Зачем стучать, для мести есть более интересные средства. Начальная школа стояла подальше двух остальных школ. Часть начальной школы, ибо в избе было всего два класса. Выходит, эти девочки после уроков бежали специально, чтоб над нами поиздеваться? Между школами была построена трибуна для ораторствующих 1 и 9 мая, 7 ноября. В остальное время никто ею не пользовался. Зато я попользовалась – исписала её так, что приличные люди глаза прятали. Всем «врагам» достались названия «нехороших» органов. Надо было на передке образцово-показательной трибуны написать несмываемой краской, а не мелом.
Меня, может, и не вычислили бы, только нашлись свидетели этого страшного преступления. Первый мой «неуд» по поведению я заслужила. Каяться я не стала. А кличка «Писарь трибуны» была, наверное, предвестником корочки «Писатель России». Может, тут надо плашку ставить, типа, «запрещённый бывший писатель России»? С припиской «Не виноватая я, само прёт!».
В «расстрельном» списке
Как там у алкоголиков? После первой и второй перерывчик небольшой – вскоре второй «неуд» прилетел. Раз в полугодие в табеле об успеваемости в графе «Поведение» у меня всегда стоял он самый. Есть хулиганы, драчуны, но опаснее молчуны – неизвестно, когда рванёт.
Потому, я думаю, я изначально оказалась в «расстрельном» списке. Второй «неуд» влепили, когда вычислили автора «листовки», намертво приклеенной к столбу. «Листовка», естественно, была с «нехорошими» словами. На этот раз они предназначались учителю физкультуры. Этот предмет пора переименовать в физвоспитание, там культурой никогда и не пахло. Конечно, мне доставалось от преподавателя. Максимум, что я умела – это сделать кувырок вперёд. Назад – тоже не получалось.
Как они меня вычислили – свидетелей не было, камер видеонаблюдения тоже. Ах, да, я же в том самом списке, просто решили, что это я. Требую реабилитации! Проведите хотя бы почерковедческую, даже лингвистическую экспертизу. Физруку, который, будучи пьяным в стельку, будил среди ночи всех детей, строил их перед трудовым лагерем (не помню, зачем), выговор не давали. Да в то время было в порядке вещей, унижать, ударять. Физрук мог и печаткой припечатать, если что.
Потому, наверное, именно меня обвинили, что я смеялась во время линейки «в честь» смерти вождя Брежнева. Можно подумать, они сами плакали. Тогда я была постарше, давно научилась