Родные и друзья Льва и Софьи Толстых, читая роман, узнавали в нем себя – отдельные черты характера, случаи из жизни (вплоть до эпизода с куклой Мими, которую Наташа предлагала поцеловать Борису Друбецкому). Борис Эйхенбаум называет семейные главы романа «интимным мемуаром»{13}. Дмитрий Святополк-Мирский с уверенностью пишет, что «основой для Николая Ростова и княжны Марьи» послужили родители Толстого, а прообразом Сони стала одна из дальних родственниц, воспитывавших его после смерти родителей{14}. Можно предполагать, что в Наташе Ростовой воплощены некоторые черты жены Толстого – Софьи Андреевны, о которой Святополк-Мирский писал: «У нее не было личной жизни: вся она растворилась в жизни семейной»{15}, – так же растворяется в семейной жизни Наташа в эпилоге романа. Считается, что в Наташе есть и кое-что от свояченицы Толстого Татьяны Кузминской, замечательной певицы. Вместе с тем Толстой, в семейной жизни всегда требовательный и далеко не всегда сострадательный, мог использовать черты своей жены для персонажа, который явно ему несимпатичен, – Лизы Болконской. Как замечает Эйхенбаум, бурная тревога Софьи Андреевны за мужа, который в 1863 году, во время Польского восстания, собирался вновь пойти в армию, послужила основой для сцены, в которой Лиза объясняется с князем Андреем в присутствии Пьера. «Совершенно ясно, что Толстой, пойдя таким своеобразным путем, рассчитывал не на узнавание, а на ощущение конкретной и интимной домашности», – заключает Эйхенбаум.
Впрочем, сам Толстой по этому вопросу высказывался неоднозначно. Так, черты своего деда – екатерининского генерала Николая Сергеевича Волконского – он, как считается, сообщил старому князю Болконскому. Понятно, что на такую мысль наводит и созвучие фамилий. Однако Толстой специально подчеркивал, что, давая своим героям фамилии, сходные с известными дворянскими фамилиями (Друбецкой – Трубецкой, Болконский – Волконский), он не имел в виду конкретных лиц. «Андрей Болконский – никто, как и всякое лицо романиста, а не писателя личностей или мемуаров. Я бы стыдился печататься, ежели бы весь мой труд состоял в том, чтобы списать портрет, разузнать, запомнить» – так Толстой отвечал на вопрос о прототипе князя Андрея. Исключение, по его словам, составляют Денисов и Марья Ахросимова, прототипы которых – Денис Давыдов и Анастасия Офросимова – люди столь же оригинального характера, что и эти толстовские персонажи.
Есть ли герои, которым толстой передоверяет собственную философию и собственные переживания?
В значительной степени такими героями являются Пьер Безухов и Андрей Болконский, отчасти (в эпизоде с боевым крещением) – Николай Ростов. Размышления о природе добра, чести, смерти, свободе, которыми задаются эти герои, – во многом мысли самого Толстого, их стремление к истине, к пониманию сути вещей – стремление, безусловно разделяемое их автором. В этом можно