А синица всё звенела и звенела. Землю пригревало. Наконец, и под землёй почувствовали тепло и сказали: − Пора-а! − И стали дружно вылезать из норок. Повысовывали свои рыльца: а там солнышко уже вовсю греет. Корни растений тоже потянулись, заворохались − пошла трава в рост. И ветерок резво зашелестел прошлогодним бурьяном. И задышала почва. И загудело, зашебуршало в ней − весь пласт почвы пришёл в движение. Кто ходы проветривает, кто чистит или роет новые, кто за продовольствием побежал. А кто-то оклеивает стены своего жилища прошлогодними травинками.
И возникло над почвой зеленоватое свечение, местами переходящее в голубое. Был ли это солнечный отсвет от увлажнённой росой земли, или свечение самой почвы, или ещё какое-то излучение? Древние знали это лучше нас − у них и Антей был, и Микула Селянинович. Матушка-земля давала им такую силу, что никто не мог их победить. А жуки и зверушки были заняты своим делом, и никто не раздумывал о благодатной энергии, которую солнышко пробудило в теле Матушки-зeмли.
Но вдруг солнце померкло. Стало сумрачно. «Неужели это ночь наступает?» − подумала полёвка и скрылась. Суслики тревожно засвистели: «Нет, это не похоже на обычные сумерки, это что-то нехорошее». Степенный сурок понюхал воздух, уловил тревожный запах, и немного подумав, стал рыть запасной выход из своей норы. Он давно жил на свете и помнил, что такой же запах пыли был семь лет назад. И это предвещало чёрную бурю. А он знал, что это такое.
Вот налетел первый порыв ветра, несущий чёрную мглу. Мгла состояла из мельчайших пылинок чернозёма. Ветер, набирая силу, свистел. Чёрная пыль неслась над домами, над полями, набивалась в уши, в нос. Засыпала траву и норки зверушек, проникала внутрь домов. На полях и везде, где не было дёрна или деревьев, сдувало верхний слой почвы. И так продолжалось ряд дней.
Ещё не унялась буря, как пошёл дождь. Но это было не лучше. Вода смывала остатки почвы в реки. И грязные потоки воды делали в земле, незащищённой корнями и дёрном, вымоины, которые, углубляясь, становились оврагами. Овраги превращались в глубокие пропасти, куда обрушивались кусты, деревья и даже дома.
Нору сурка тоже paзмыло. Ho он спасся благодаря запасному выходу, по которому он долго лез в тесноте, пока не свалился в какое-то просторное подземелье. Это был стародавний грот в известняковом холме. На холме росла дубовая роща. Она-то и защищала его от бурь и размывов. Мудрый сурок знал куда копал.
Осмотрев знакомый грот, сурок изумился: «Ба, да здесь все мои знакомые! Полным-полно подземельного народа! Вон крот, барсук, ящерицы, скарабеи и майские жуки, и муравьи, и кого здесь только нет!»
Но гомона не было. Все приcлушивались к тому, что происходит снаружи. Пocpeди грота на камне стояло круглоголовое существо и верещало:
− Что же это такое? Это же светопреставление!
− Суслик, не разводи панику, − буркнул барсук, пробираясь к камню. − Этот клочок газеты, − показал он какой-то свёрток, − сберёг мой прапрадедушка. Послушайте,