Но мне еще столько всего хотелось узнать. И вот, спустя три сменницы, в серый и непростительно заурядный девятисменник, я решил вернуться в Редхаус. Покинул дом в обычное время, неся свой школьный ранец, затем свернул в нижний город и миновал его, топча капустные листья на окраинных запущенных огородах, пересек Уитибрук-роуд и двинулся вдоль путей, огибающих Рейнхарроу, добрался до места, где та самая одинокая железнодорожная ветка ныряла в вересковые пустоши. Я устало брел под тусклыми петлями телеграфа навстречу порывистому ветру, и было уже за полдень, когда мне открылась тропа через седеющий вереск рядом со старым карьером. Позднеосеннее солнце зловеще приблизилось к горизонту к тому моменту, когда я вошел в лес, за которым простиралась поляна, где мы с мамой устроили пикник. Хотя деревья недавно сбросили листву, дорожка делалась все темнее по мере того, как я спускался, утопая в зарослях терновника и остролиста. Продираясь сквозь подлесок, растеряв уверенность, что иду по какой бы то ни было тропе, я запаниковал. Я побежал, задыхаясь. Затем, когда я уже был уверен, что окончательно заблудился, лес внезапно смилостивился надо мной, и я обнаружил, что снова стою на краю вересковой пустоши. Сгущалась темнота, и сероватая стежка вела обратно к пустой платформе полустанка Таттон. Я с благодарностью согласился на этот путь побега и потрусил домой вдоль путей, останавливаясь только для того, чтобы унять колотье в боку. Слабо светились телеграфные столбы, передавая сообщения куда-то далеко, а в недостижимых небесных высях гроздьями и вереницами мерцали звезды. Одна, зовущая к Кони-Маунду, была красной.
Уставший, испуганный и разочарованный, я следовал вдоль тусклых цепочек газовых фонарей нижнего города и молочного дивосвета пробуждающих бассейнов, мимо церкви Святого Уилфреда и по знакомым улицам, ведущим вверх по склону. Булыжники были мокрыми, на каждом поблескивала искра – отражение красной звезды. Дома чернели во тьме. Вокруг царила тишина. Затем я услышал вопль, и у меня похолодело в груди. Звук был такой, словно когти скребли по поверхности ночи. Из переулка напротив донесся шум, и там появился темный силуэт. В глазах незнакомца отражались те же красные искры, что и на булыжниках, а воздух вокруг него как будто посерел и начал мерцать. Ночь сжалась, пульсируя. В тот момент я был уверен, что сам дьявол решил прогуляться по Кони-Маунду или, по крайней мере, Старина Джек, невероятно постаревший и страдающий, но все-таки живой, явился, чтобы забрать меня. ШШШ… БУМ! ШШШ… БУМ! Расправив свои лохмотья, существо заковыляло в мою сторону. И я сбежал. Я стоял, прислонившись к калитке нашего заднего двора, и все никак не мог отдышаться, когда меня осенило: я мельком увидел Человека-Картошку, только и всего. Это же, в конце концов, его излюбленное время года.
– Ты опоздал.
Моя сестра Бет едва взглянула на меня, когда я плюхнулся на пол перед