Минут через десять Борис без стука вошёл в класс и, шмыгнув носом, произнес: – Помер, наш дорогой вождь, Иосиф Виссарионович Сталин.
На мгновение класс замер, оглушённый этим сообщением.
А ты, Борис, не шутишь? – спросила вдруг побледневшая англичанка глухим голосом.
– Да что вы, Наталья Андреевна, разве этим можно шутить! По радио передали.
Погодите, ребята, – попросила учительница, я схожу и всё узнаю. В классе установилась мёртвая тишина, а когда в класс вернулась заплаканная Наталья Андреевна, девчонки взревели.
Занятия 6 марта 1953 года в школе отменили. На улице мела метель, когда Владимир Коршун и его девушка Галина, вся заплаканная, возвращались домой.
– Что, Володя, делать-то будем? Как жить дальше будем? – в который раз спрашивала его девушка, размазывая варежкой по лицу слёзы и снег.
Владимир молчал, у него и самого в горле стоял комок, если бы он был один, он бы тоже всплакнул, вылил слезами всё внутреннее напряжение, но рядом была девушка, это его удерживало от слёз, он шел, молча, подставив лицо ветру и снегу.
– Да, что делать будем, как жить, что с нами станет? – спрашивал он себя дома и не мог ничего вразумительного ответить даже себе. Слишком велика была потеря. Матери дома не было, он включил радио на всю громкость, траурная музыка брала за сердце, и дождавшись правительственного сообщения о смерти Сталина, радио выключил.
Вспомнился ему погибший отец, которого он помнил смутно. Второй, дорогой ему человек ушел из жизни, и парень задумался о смерти, которая казалась ему такой нелепой по отношению к дорогим ему людям.
Он на миг решил представить себя мёртвым, захотел представить, что будут делать Галка, Томка и вообще ребята, но почему-то смог представить себе только рыдающую мать, как она рыдала тогда, над похоронкой. Дальше ему думать о смерти расхотелось, он не мог выносить материнских слез, да и надо было наносить воды для стирки. Вода, дрова, да и мало ли чего в доме требовало мужских рук и Владимир, подрастая, постепенно всю мужскую работу отобрал у матери. Он надел фуфайку, которая ему и всем его сверстникам заменяла и зимнее и демисезонное пальто, привязал кадушечку к саням и принялся возить воду с ближайшей водокачки, примерно за километр от их дома. Вылив вторую кадушечку в большую домашнюю кадку, он собрался в третий раз, но пришёл Борис Пьянков.
Борис был единственным ребёнком у отца с матерью, как и Владимир, но контраст был разительный между этими единственными сыновьями. Если у Владимира был единственный костюм, в котором он ходил и в школу, и на вечеринки, то у Бориса были и бостоновые и шевиотовые костюмы, под которые он надевал шелковые рубашки. Многие ему завидовали. У него у одного из всех ребят в классе были наручные часы «Победа», на которые он то и дело заглядывал на уроках и переменах. Учились они вместе, с пятого класса вместе, и одно время считались, чуть ли не друзьями, много было общего у них в то время. Владимиру не нравилось, что Борис относился к нему пренебрежительно – снисходительно. У Бориса тогда были шахматы, дорогие из слоновой кости, в которые он играл, если не отлично, то, во всяком случае, прилично и многих обыгрывал. Когда его обыгрывали старшеклассники, то он не кипятился и не горячился так, как кипятился и горячился когда видел, что проигрывает своему товарищу и сверстнику. Владимир был его партнёром до тех пор, пока учился играть и пока не понял красоты шахматной игры. Поначалу он просто переставлял фигуры, много делал зевков и Борис его легко обыгрывал. Но когда сосед Илья растолковал ему суть игры, и показал ему азы шахматных комбинаций, Владимир начал все чаще обыгрывать Бориса. Этого тот ему не мог простить, и постепенно из почти друзей они стали соперниками.
– Володя, у меня к тебе разговор. Сегодня я не ночевал дома . Если моя мамаша придет к вам, скажи, что я ночевал у вас.
– С Жучей гуляли? Прижмут вас, он мать родную продаст, чтобы самому не сесть.
– Это мое дело. Ты скажешь?
– Ладно, скажу.
Борис сразу ушел. Владимир навозил воды, наскоро поужинал. Матери все не было, чтобы не слушать ее рыдания лег спать. Уснуть не мог, почему то вспомнил Тамару, школу.
До 7 класса Владимиру вроде бы нравилась Княгиня – его соседка по парте, Томка Князева. Она ему то – нравилась, а то не нравилась. В 7 классе он стал её выделять, иногда ему больше Тамары нравилась Аська, голубоглазая и пышноволосая блондинка, но она в середине учебного года ушла в другую школу, и он стал забывать о ней. После окончания четвёртой четверти восьмого класса, после экзамена решили сыграть в лапту. Они с Тамарой оказались в разных командах, он ловил мяч, она убегала, кто-то бросил ему мяч и он, изловив его, оказался с Тамарой один на один на площадке. Она сжалась и ожидала, когда он попадет в неё мячиком. Взгляды их на какое-то мгновение встретились, она, разгоряченная бегом, ждала и то хмурилась, то улыбалась.
– Коршун! – ревела команда,– чего стоишь, сали!
Он после не мог вспомнить, что же он увидел тогда в её глазах?
Если