Уши оленя встали торчком, задрожали, ловя новые звуки. Иссиня-черные глаза уставились на Мэйсена. Тело зверя под рукой хранителя расслабилось.
– Вот так, уже лучше. Давай-ка отправим тебя домой, мой принц. Королева соскучилась по тебе.
Мэйсен шагнул на торчащий из воды камень, слегка удлинив повод. Олень одним прыжком перескочил через полосу воды на берег и обернулся, словно спрашивая, почему человек так долго возится. Мэйсен рассмеялся и прыгнул на берег. Так, бок о бок, они побежали в лес.
Врата были недалеко. В кармане зашевелился гвоздь, и внимание Мэйсена привлек порог. В этой местности было несколько врат, он давным-давно отметил их на карте. Эти врата находились выше всех, на отроге Пестрых гор. И до сих пор Мэйсен не видел смысла их закрывать. В низинах земля была плодородной и хорошо орошалась, но мало кто селился в этом регионе. Разрушенные фермы тех, кто пытался это сделать, так и остались на нижних равнинах.
Слишком много призраков. Привидения мертвого королевства, древние битвы, – все это истощило землю, словно костер. Предательство и отчаянье висели в воздухе, мешали поселенцам спать, оседали сединой в волосах, и рано или поздно человек грузил свои вещи на телегу и оставлял поля дикой природе – поля, которые были плодородными благодаря столетиями проливавшейся крови.
Сначала, если верить легендам, Слейн, потом город-штат Милантор, пытались присвоить себе все северные равнины. Сейчас сотни башен зияли пустыми глазницами окон. А потом с востока и запада сюда пришла армия Гвалча… В Рианнен Кат рыцарям наконец удалось их разбить, после чего отступающую окровавленную армию гнали до самого перешейка Свистунов. Ночной воздух загустел от их теней.
Мэйсен взобрался на крутой склон, цепляясь за выступающие корни и свисающие ветви. Он завидовал хрупкому оленю, чьи изящные копыта могли опираться на камни, на которых его неуклюжие сапоги ни за что бы не уместились. Усталая улыбка скользнула по лицу хранителя.
– Будьте снисходительны к старику, мой принц!
Олень фыркнул. Ну и кто теперь добыча, кто охотник?
На вершине склона тонкие сосны уже не росли, оставив поляну совершенно голой. Слева горы продолжали вздыматься до высоких пиков и Фьордана за ними, белые вершины терялись в облаках, а подножия – в море. Справа горный хребет оседал обратно в лес и терялся из виду у дальних равнин. Ветер, пронзительный