У Шуры перед войной, с небольшим интервалом, родились две девочки: Ирина и Люся. Они остались с бабушкой и дедушкой в деревне. Ирина вышла замуж и жила в деревне Пески Некрасовского района, Люся – в какой-то другой деревне. В Песках я у неё гостила, там почти под окнами течёт Волга. Красота! Пожалуй, у всех детей Нестеровых была тяжёлая жизнь, кроме, разве что, Марии (но у нее муж был пьяницей) да Федора – он спокойно прожил в Ярославле всю свою жизнь (от войны у него была бронь). Младшему брату Василию не повезло с детьми: девочка Леночка родилась недоразвитая, училась в спец. школе, затем её устроили на фабрику. Мальчик родился нормальным, но его, недолго думая, тоже отправили в ту же школу».
Где-то в 1960 году начались проблемы и у моей мамы. Она только что (в 1959 году) родила мою сестренку Наташу, и, казалось бы, все было хорошо, но тут пришла беда от папы. Он как баянист, да еще работающий на двух музыкальных работах, постоянно был в центре различных тусовок. Концерты и особенно свадьбы, часто сопровождались и заканчивались выпивкой, особенно для баяниста. Какая же свадьба без баяна? А баянисту, по неписаному правилу, полагалось налить – так он постепенно пристрастился к алкоголю. Вначале это было не так заметно. Дело в том, что в нашей коммуналке, кроме нас, проживала тогда вся музыкальная элита города: директор музыкальной школы, в которой работал отец (Дмитрий Румянцев), известный впоследствии дирижер Сергеев (именем которого ныне назван городской симфонический оркестр) и другие музыкальные работники. И папа в кругу их внимания держался, не позволяя себе выпить лишнего. Но уже тогда начались его первые ссоры с мамой, они еще не носили какого-то непримиримого характера. Помню, поссорившись с матерью, отец забрал меня у нее, и отвел к брату Аркадию, который жил в то время в Ростове на улице Ленинской, в помещении церкви Покрова Святой Богородицы, под самым куполом. Это место я запомнил, уж больно оно было диковинное. Ссора была не долгой, и вскоре я вернулся домой.
В двухтысячные годы РПЦ получила в собственность эту церковь. Сам Аркадий в тот период был уже стар, и доживал свой век в родительском доме, в селе Вощажниково. Но в паспорте у него сохранилась прописка, и я пытался решать вопрос с компенсацией ему за утрату жилья. Действительно, после нашего запроса, в качестве компенсации ему была предложена квартира в деревянном доме без удобств, что не соответствовало существующим на тот момент нормам. Требовалось судиться, а я в качестве истца (по доверенности от него) выступать не мог, поскольку ответчиком в суде был мой работодатель (я работал в администрации муниципального округа). Требовалось заниматься этим процессом серьезно, и папа пытался получить от брата доверенность на действия по этому иску. Но Аркадий находился уже в таком состоянии души, когда ему ничего было не надо – и он доверенности не дал. Так и закончилась эта история ничем, а могла бы закончиться благоустроенной квартирой.
Что еще мне запомнилось из