– Здесь нас никто не найдет, – сказала Лилит, оглядывая мрачное помещение. – И здесь мы начнем нашу игру.
Азазель кивнул.
– Хорошо, Лилит. Теперь расскажи нам о своем плане.
Лилит улыбнулась, ее глаза горели темным огнем.
– Как я уже говорила, нам нужно найти тех, кто нам поможет. У Грейсона есть все, что нам нужно, его связи и его деньги. Но нам нужно показать ему, что мы можем предложить ему в замен.
– И что же мы ему предложим? – спросил Михаил.
– Мы предложим ему власть, – ответила Лилит. – Ту власть, о которой он так давно мечтает.
– Но как? – спросил Азазель.
– Мы покажем ему нашу силу, – ответила Лилит. – И мы заставим его поверить, что мы – это его единственный шанс.
Она повернулась к Азазелю и Михаилу.
– Пора начинать, братья. Наш путь домой начался.
За окном наступало утро, и город медленно просыпался от ночной тьмы. Никто не подозревал, что в этот самый момент, в тени и мраке, разворачивается игра, которая может изменить судьбу всего человечества.
Утро в городе наступило не как рассвет нового дня, а скорее как бледная копия вчерашнего. Солнце, словно стесняясь, робко пробивалось сквозь плотную пелену облаков, окрашивая улицы в тусклые, сероватые тона. В воздухе висело ощущение тревоги, словно город затаил дыхание, ожидая чего-то неизбежного. На стенах домов, в узких переулках, словно таинственные письмена, появлялись странные символы, начертанные непонятным языком. Их замечали, в основном, лишь бездомные и маргиналы, люди, которым было нечего терять, а потому и нечего бояться.
Анна, оставив свою квартиру, неслась по улицам города, словно гонимая невидимым ветром. Ее сердце колотилось, как птица, попавшая в клетку. Она должна была найти отца Михаила. Он был её единственной надеждой. Она знала, что время не ждет, что каждая минута на счету. И чем ближе она подходила к его церквушке, тем сильнее становилось ее предчувствие беды.
Церковь отца Михаила стояла на окраине города, среди старых, обветшалых домов, словно одинокий маяк, возвышающийся над морем разрухи. Ее фасад, когда-то окрашенный в теплые тона, теперь был покрыт трещинами и грязью, словно отмеченный печатью времени. Внутри было тихо и мрачно. В полумраке свечей виднелись ряды пустых скамей, словно молчаливые свидетели былого величия.
Анна вошла в церковь, ее шаги эхом отдавались в пустом помещении. Она увидела отца Михаила, который стоял на коленях у алтаря, склонив голову в молитве. Его седые волосы ниспадали на плечи, и казалось, что он врос в эти каменные плиты.
– Отец Михаил, – позвала Анна, ее голос дрожал.
Священник медленно поднял голову и повернулся к ней. Его глаза, обычно такие добрые и спокойные, сейчас были полны печали и тревоги.
– Анна, –